— Нож возьму. Да еще и выпьем с тобой за это, — соглашаюсь я.
— Тады иглу давай с ниткой. Я свою обронил где-то.
Вынимаю из кепки иглу. Чироня заворачивает червонец в серую тряпицу, осторожно прилаживает свое сбережение в пояс и, аккуратно подсвечивая себе самокруткой, начинает накладывать стежки.
— Портной так не заштопает, однако, как я, — говорит он, и я слышу улыбку в голосе. — Ты не сумлевайся, паря, нож, однако, у меня добрый. Старик хвалил, когда исделал я ножик-то. Память тебе будет. Не сумлевайся.
— А я и не сумлеваюсь.
— Вот и не сумлеваися. Я, паря, к эвенкам жить уйду.
— А как же Матрена Андронитовна? Как же дети?
— А им без меня легче. Неукоротный я — сполошной. А может, и не пойду к эвенкам, с бабой останусь, с детями. Их у меня двое. Жалко все же — своя кровь-то.
На следующий день я уплывал вниз по Авлакан-реке. Иван Иванович подослал из Буньского с оказией полуглиссер. Эта посудина нещадно коптила, пила чертову пропасть бензина и ко всему этому обладала поразительно малым ходом. Моторист Рудольф — парень молодой, сонный, с философским, так и не развившимся в нем началом, сказал:
— Тихо едет, но все-таки едет.
Перед самым отъездом в избу к Неге Власьевне постучался Чироня. В дом не вошел, вызвал меня на крыльцо. Протянул в берестяном чехле широкий, без излишеств и украшательств, простой охотничий нож.
От моих предложений зайти в горницу и выпить посошок отказался.
— Меня, паря, в хорошую хоромину пускать нельзя. Обязательно нагажу. Неукоротный я.
Пришлось вынести на крыльцо два стакана, по куску хлеба, пару малосольных сигиков и головку лука. Присев на приступки, выпили, закусили. Помолчали каждый о своем и об одном вместе.
Я попытался расплатиться с Чироней. Проводник должен получать заработок.
— Ты чо, паря? — удивился он. — Нешто я тебя из-за денег к Макару водил? Тьфу мне на них, — и начал ругаться.
Пришлось выпить еще по полстакану и восстановить так неожиданно рухнувший мир. Подарки для детей и Матрены Андронитовны он принял.
Я снял с руки часы.
— Возьми, Чироня. Передай Асаткан от меня на память.
— Сделаю. Обрадуется девка.
И вот деньги. Купи в магазине чего-нито, отнеси на Кочому.
— Сделаю.
— Ну, прощай, друг.
— Прощай, паря.
Провожать меня на берег собралась чуть ли не вся Нега. Мужики по причине скорого приезда участкового и начальства взялись за ум, были трезвы. Да и мало виделось мужиков — в лугах и в тайге работники.
Чироня сел в глиссер и проводил меня до Острожкового мега. Стоял на песчаной косе, махал вслед рукою, что-то кричал.
