Миновал Тренька главные ворота усадьбы и направился к другим, называвшимся холопьими. Через те ворота въезжали и выезжали телеги, груженые и порожние, шли мужики, бабы, шныряли ребятишки.
Треньке и тут задача. Не нараспашку и холопьи ворота. Стоит в них дюжий мужик, глядит строго: кто с чем на господский двор въезжает или входит, кто с чем двор покидает.
Попроситься через калитку, что возле ворот? А ну как не пустит, прочь прогонит?
Потому ждет Тренька удобного случая. Подъезжают мужики на телегах. С ними проскальзывает Тренька на княжью усадьбу и поворачивает сразу налево, туда, где сгрудились и теснятся амбары, сараи, погреба, поварня и другие хозяйственные службы. За ними - господская псарня.
Велик псарный двор князя Петра Васильевича. Обнесен высоким - в два человеческих роста - тыном. Чтобы и самая резвая собака не могла перепрыгнуть. Таким же тыном перегорожен двор пополам. На одной стороне гончие собаки, которым должно на охоте гнать зверя к охотникам.
На другой - собаки борзые, которыми того зверя на охоте травят.
По псарному двору тоже абы кому разгуливать не положено. Но здесь Тренька свой человек и весело кричит парню, что караулит ворота:
- Здорово, Миня!
- И ты, Тренька, здоров будь! Давненько не виделись!
- Тятька с мамкой не пускали!
- Понятное дело, - улыбается парень.
- Митька тут ли? - спрашивает Тренька.
- А ты туда вон гляди, - указывает Миня в сторону псарни.
Поворачивает Тренька голову. Видит, шагает по двору высокий, статный малый в алом кафтане, такой же шапке, мехом опушенной, и в зеленых новеньких сапожках, должно, из княжеской родни аль из гостей кто.
- Не признаешь? - спрашивает Миня.
- А чего признавать, - пожимает плечами Тренька, - впервой вижу.
За живот хватается Миня. Хохочет до слез.
- Ну и дела! Родного брата... - и опять закатывается от хохота.
Оглядывается малый в алом кафтане, столбенеет Тренька, глазам своим не верит.
- Неужто Митька...
Сворачивает малый к Треньке и Мине и, подойдя, кланяется Треньке земным поклоном:
- Здравствуй, государь Терентий Яковлевич!
- Митька! - оправившись от изумления, возглашает на весь двор Тренька. - Митька! - и пускается в пляс вокруг старшего брата.
А Митька руки в боки, каблучками зеленых сапожек притоптывает - чем не молодой сын боярский?!
Сколько себя помнил Тренька, видел он всегда Митьку в латаной одежонке, босиком или в лаптях. Мудрено ли, что не узнал?
Останавливается Тренька дух перевести:
