- Эва, какой красивый да гладкий! А по тебе мамка нынче плакала.
Перестал Митька каблуками стукать.
- С чего бы?
Рассказал Тренька про лишнюю, шестую ложку, что мать ненароком положила на стол. Нахмурился Митька.
- Ладно, - сказал. - Аида на псарню.
Бежит Тренька вприпрыжку рядом с Митькой, любопытствует:
- Кем же ты теперь будешь?
- Стремянным княжьим.
- Ларька как же?
- Ларька ногу повредил. Меня вместо него взяли.
- А как выздоровеет?
- Тогда поглядим.
- Поди, недоволен Ларька-то?
- Еще бы, - усмехается Митька, - злобствует, спасу нет. Грозится:
изведу, мол, со свету сживу. Только еще бабушка надвое сказала - чей верх будет!
Понятно Треньке: завидная должность быть княжьим стремянным.
На охоте всегда возле князя со сворой борзых. Того же Ларьку взять: молод, чуть старше Митьки, а высокие при охоте люди заискивают. Не приведи господь, князю нашепчет чего, оправдывайся потом. Уверен Тренька - Митька ни на кого наговаривать не станет. Однако, глядишь, и его, под княжьей защитой, никто не тронет.
Вошел Тренька следом за Митькой в сени псарного двора - просторно, светло. Глиняный пол подметен и посыпан свежим песком. Посередке стоит длинное, добела выскобленное и вымытое корыто, из которого два раза в день, утром и вечером, кормят собак.
Увидел Тренька корыто, слюну проглотил, потянул Митьку за рукав:
- Слышь, я не евши сегодня...
- Оно и кстати. Ноне как раз остался лишний горшок каши.
- С мясом ли? - забеспокоился Тренька.
- Того сказать не могу, не знаю.
Прорублены в стене три двери. Одна - к гончим собакам, другая - к борзым. А третья - в избу старшего борзятника Федора Богдановича.
Толкает Митька третью дверь и, к великому Тренькиному изумлению, входит в борзятникову избу, ровно в собственный дом.
- Ты куда? - пугается Тренька.
- Куда надобно, Терентий Яковлевич, - отвечает Митька. - Живу теперь тут.
- Верно?
- Чего ж вернее!
Робко идет Тренька в избу старшего борзятника, где отродясь прежде не бывал. Чисто в избе. Пол деревянный, дощатый. По стенкам широкие лавки застелены зеленым сукном. На столе - скатерть белая. Лари у стенки добрые, расписаны узорчатым рисунком. И диво дивное: в углу сложена печь с трубою, отчего в избе ни грязи, ни копоти.
- Ладно живет Федор Богданович! - восхищенно разглядывает Тренька избу.
- Второй человек при охоте после княжьего ловчего, - поясняет Митька. А охота у князя Петра Васильевича, известно, - главное дело.
Снимает Митька нарядное платье и вместе с сапогами, обтерев их досуха и в тряпицу завернув, укладывает бережно в ларь, что поменьше и попроще. Надевает свою всегдашнюю одежку: порты латаные, верхнюю рубашку и лапти.
