Мать деда во всем винила. Тот при каждом напоминании о Митьке гневался непомерно. Понимал: неладно вышло.
А Тренька диву давался: чего по Митьке, как по покойнику, мамка убивается? Вудь его, Тренькина воля, он бы сам, с великой охотой и радостью, пошел на Митькино место.
Отчего? Да оттого, что, по Тренькиному разумению, была у Митьки жизнь лучше не надо.
И в то самое время, когда мать утирала слезы, Тренька, прихватив одежду, выскользнул и бегом, чтобы не вернули, припустился в Троицкое княжью усадьбу, к Митьке.
Глава 4
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Только тогда поубавил Тренька шагу, когда нырнула дорога в лес и скрылась за поворотом деревенька. Нравилось Треньке в лесу.
"Тук-тук-тук!.." - стучит дятел. Жуков и всякую другую мелкую живность выбирает из древесной коры. Дед говорил, полезная птица - лес бережет.
"Пинь-пинь-тыбить!.." - синица-пухляк над самой головой засвистела. Чуть подалее другая отозвалась, потом третья. Тоже, по словам деда, нужная для леса птаха.
Стайка веселых желтогрудых чижей кормится в кустах. Щеглы нарядные, чистое загляденье - расклевывают колючие репейные танки.
С высокой березы возле самой дороги сорвалась большая птица и, тяжело хлопая крыльями, скрылась в чаще. За ней еще одна, и еще... Задрал Тренька голову, а на березе черными вороньими гнездами - тетерева.
А когда поднялась дорога на лесной пригорок, огромный лось с ветвистыми рогами неторопливо вышел навстречу. Струхнул Тренька: а ну как такой на рога подденет - враз до смерти зашибет! Однако вспомнил дедовы слова: "Лось зверь безобидный. Его не тронь, и ему до тебя дела не будет". И верно, посмотрел лось на Треньку маленькими добрыми глазами, двинулся в глубь леса.
Расступилась чащоба. Черные поля завиднелись. Речка блеснула небесной лазурью. А за ней - Троицкое, село большое, богатое. Посередке, сквозь голые ветки деревьев, светится маковка церкви.
Зорко глядит по сторонам Тренька. Мальчишки в Троицком озорные, не любят чужих. Один на один хоть с кем готов драться Тренька. Ну, а как налетит ватага?
Ученый Тренька. Где надобно, проскользнет неприметно. А где и огородами обойдет.
Наконец оказался Тренька возле главных ворот господской усадьбы.
Открывались они только для самого князя, домочадцев немногих его да почетных и знатных гостей.
От ворот широкая, гладкая, во все времена года ухоженная и потому чистая дорога вела прямехонько к хоромам князя Петра Васильевича.
Нарядны были хоромы, украшенные деревянным резным кружевом, с башенками и куполами над крышей. Золотом отливали слюдяные оконца.
