— Вот и неправда! — воскликнула девушка.
— Ну последних слов он, действительно, не сказал, их я сам прибавил. А потом нас заперли здесь, чтобы все у нас было не как у других… Вот такую я тебя и люблю, моя Смугляночка, такую, которую приходится искать, вступая в борьбу со стихиями… Но я говорю — моя Смугляночка, а моя ли ты? Ведь сама ты мне этого еще не сказала.
— Твоя ли я, Олави?! — И девушка обвила его шею обеими руками.
Восходящее солнце заглянуло в окошко и бросило красноватый отблеск на руки девушки.
«Все прекрасное — красного цвета!» — шепнула фуксия бальзамину.
Солнце приветственно встало над пологим берегом, вдохнуло ночной сырости и испило утренней росы — внизу, над рекой, плавал еще туман.
Олави, счастливый и бодрый, спускался по косогору.
На берегу, ниже порога, стояла группа деревенских парней. В короткие летние ночи они дежурили иногда на сплаве, зарабатывая себе на табачок.
Когда Олави их заметил, счастье его словно испарилось.
Ему показалось, что на плечи его снова легло тяжелое бревно. Несколько часов назад, освобождая дверь, он поднял его на плечо и понес обратно к риге. Он был тогда так счастлив, что тяжесть показалась ему шуточной, а сейчас… Сейчас ему очень хотелось, чтобы они сказали что-нибудь насмешливое или бросили на него многозначительный взгляд. «А вдруг они притворятся, что ничего не случилось, — волновался он, — тогда я не смогу их достойно приветствовать».
Щеки юноши вспыхнули, когда он подошел к своим недругам. Он настороженно посмотрел на них.
Парни держались как ни в чем не бывало.
Олави нашел в траве свой багор и, продолжая зорко следить за ними, обтер с него росу.
Парни стояли с каменными лицами. Олави прикусил губу. «Неужели я так и уйду ни с чем?»
Он прошел мимо группы, глаза его горели.
Вдруг за его спиной послышался тихий смешок. Но не успел он еще смолкнуть, как раздался звук пощечины и насмешник растянулся на мокрой траве.
— Вот павлин выискался! — крикнул кто-то, и двое парней коршунами набросились на Олави.
Первого из них Олави схватил одной рукой за шиворот, другой — за штаны и далеко отшвырнул. Второго рванул за грудь, поднял высоко в воздух и, словно мокрую рукавицу, бросил в траву.
— Мерзавцы! — Голос у него дрожал от гнева, глаза побелели, руки сжались в кулаки. — Наваливайтесь все разом, давайте сводить счеты!
Парни сердито заворчали, но смолкли, услышав спокойный и рассудительный голос:
— Ты, пришелец, уже с лихвой рассчитался за маленькую шутку. И если ты мужчина, как нам хотелось бы думать, слушая твои слова, ты нас поймешь. Дело было не только в том, чтобы подшутить над тобой. Мы все немножко гордимся этой девушкой, и до прошлой ночи она никому не открывала свою дверь. А тут является какой-то бродяга-сплавщик и идет к ней, как к собственной жене…
