— Благодарю.
— Суеверие — это пока еще бич в наших селах. Часто женщины избегают обращаться к врачу. А кончается это иногда страшной бедой. Найдете дорогу к их сердцам — считайте, что выполнили партийное поручение, — заключил секретарь райкома.
— Постараюсь.
— У нас сектанты есть, — тяжело обронил Валидуб. — Тихие, кроткие… Замкнутся и бубнят молитвы. Работать — грех! Детей в школу посылать — грех! В прокуратуру брехню строчить — то не грех! Тьфу, и кто эту заразу к нам в село занес?
— Ты там, Данило, без партизанщины. Чтоб с позиции коммуниста.
Валидуб ответил:
— У меня, товарищ секретарь, позиция наступательная! С этим злом в селе не буду мириться!
— Выявим, кто там ими верховодит, — убедительно успокоил взгляд секретаря, — за ушко — да на солнышко! — И не замедлил с оттенком похвалы сказать: — Дамбу, говорят, вы построили первый класс!
— Хвалиться не буду, товарищ секретарь, приедешь — увидишь.
— Нынче самое подходящее время отводить реку. В добрый час! А весной на месте старого русла вполне можно будет начать посадку виноградника.
Сама не зная отчего, в состоянии душевного беспокойства, уже выходя из кабинета, Ганна проронила:
— Любомир Ярославович, прошу вас, наденьте в дорогу пальто.
— Рановато в эту пору, — качнул головой Ярош, — но свитер теплый надену, обещаю.
Валидуб помог врачу отнести в машину вещи.
Ганна знала, что от райцентра до Родников семьдесят километров в горы.
Спросила:
— Дорога хорошая?
— Как вам сказать, — скривился Валидуб. — Но если не боитесь ехать «с ветерком», за полтора часа будем дома.
— В пропасть не свалимся?
— Где опасно, поедем тихо, — и неожиданно по-русски лихо запел:
…Помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела-а!
— О, у вас чудесный голос, — серьезно заметила Ганна.
— Что у меня? Послушали бы, как поет Мирко.
— Кто?
— Товарищ Ярош. На всей Верховине такого голоса днем с огнем не сыщешь. В войну, — продолжал Валидуб, — фашисты за голову нашего командира партизанского отряда сулили десять тысяч марок или сто овец. Только не нашлось в Карпатах предателя, отряд провоевал до прихода советских войск. В горах люди прятали мать товарища Яроша и жинку его с двумя хлопчиками…
Неожиданно Валидуб потерял нить разговора.
Ганна молча ждала.
— Да… три года минуло, как война кончилась, и вдруг такое душегубство, — жестко проговорил Валидуб. И снова умолк.
В выси над ними пролетел самолет, скрывшись за высокими бесформенно наваленными скалами.
— Что же случилось? — осторожно напомнила Ганна.
