- Рюкзачок ваш йодом попахивает...
Женщина показала, как лучше выйти на нужную дорогу, и Виктор двинулся по ней ускоренным, маршевым шагом. Была пора самой густой ночной темноты, но в чистом поле еще можно было кое-как различить дорогу - помогали редкие и чуть видные в подоблачном тумане звезды. Однако вскоре начался лес, далекий свет звезд потонул в темных густых кронах высоких деревьев и почти совсем не пробивался на дорогу. Идти стало трудно, почти вслепую приходилось угадывать, куда ступить, и потому уже невозможно было сохранять нужную скорость. На первых же шагах Виктор несколько раз споткнулся, и один раз так неосторожно, что даже отдалось в раненом плече.
- Если часто станет так колоть, - вслух подумал Виктор, - то и за сутки не доберешься.
Когда-то он ходил этой дорогой, но так давно, что, пожалуй, и днем вряд ли смог бы отыскать более или менее надежные приметы. Невольно вспоминал совет женщины: видимо, верно она говорила, - может, завтра удалось бы найти какой-нибудь транспорт. Но как надеяться на это? Там семья... Им, наверно, труднее ждать его, чем ему шагать по темной, почти позабытой дороге. Писал им, что постарается завернуть хоть на часок, а точного времени сообщить не мог.
От таких мыслей пустяком казалось покалывание в правом плече - ноги как бы сами прибавляли шагу. И все же, когда он возвращался к неумолимой действительности, сердце сжималось при мысли, что если и хватит у него сил на сорок километров, то до рассвета их не одолеть. А вдруг еще и с дороги собьется?
Виктор припоминал: на пути должна быть небольшая деревенька. Если ничего тут не случилось за годы войны, то она должна вскоре показаться. Однако вот уже сколько прошел, а вокруг лес и лес, вдоль дороги - кустистые заросли. Было немного звезд на небе, так и те скрылись за тучами, а может, спрятались за густые кроны деревьев. Вокруг еще больше потемнело, и еще трудней стало идти.
Угнетали, тревожили противоречивые чувства. Казалось, что если он теперь не повидает жену, хоть на минуту не возьмет на руки сына, то жизнь его превратится в сплошной мрак, он простить себе не сможет, что не использовал этот, возможно, единственный шанс. С другой стороны - если опоздает в часть и таким образом нарушит дисциплину, то кроме всяческих укоров и, пожалуй, взыскания - загрызет совесть: как можно в военное время допускать такие вольности? Учтут, что причина была исключительная? А может, и не учтут...
