В Лондоне Хелен находилась в плену общественных представлений о человеческой индивидуальности — не важно, собственных или принадлежавших коллегам и друзьям. Значимость личности определялась плоскими, одномерными предметами: квартирой, автомобилем, одеждой, названием книги, которую она читала, маркой бумаги для писем. Во всяком случае, именно эти вещи служили критерием для таких глашатаев общественной морали, каким был, например, Родди.
В море у Хелен появился шанс стать другой, однако реализовать его не удалось из-за имени, известного к тому времени, похоже, всему континенту. Она была уверена, что ни при каких условиях не позволит себе отказаться от отца. Кем бы она ни была, что бы ни делала, в глазах людей ее поступки всегда будут восприниматься не как проявление свободной воли, но как некая генетическая закономерность. Презумпция виновности. Вплоть до настоящего момента Хелен ни разу еще не пыталась осуществить эксперимент со скрытыми, невидимыми другим чертами собственной личности. Отъезд из Англии принес пьянящее ощущение незнакомой свободы.
Надев купальный костюм и шорты, Хелен прошла к расположенному в самом уединенном уголке сада бассейну.
Прежде всего — йога. Первые упражнения отозвались в мышцах протестующей болью: затекшее в долгом перелете тело отдохнуло во время вчерашней короткой прогулки по саду и ночного сна. Потребовалось не менее получаса напряженных усилий, чтобы движения и дыхание обрели естественный ритм и плавность. Замерев, Хелен ощутила в суставах легкую покалывающую вибрацию. За йогой последовали пятнадцать минут отжиманий и растяжек — именно они придавали мускулатуре требуемую силу.
Наконец она с улыбкой стянула шорты и бросилась в бассейн.
Тридцать раз проплыла Хелен от стенки до стенки, переходя с кроля на баттерфляй и брасс, с наслаждением переворачиваясь на спину. Когда дала о себе знать приятная усталость, она выбралась из воды и встала, широко раскинув руки и ноги, позволяя коже обсохнуть под солнцем.
Хелен стояла и любовалась садом, тишину которого нарушал лишь негромкий плеск в бассейне и сладкоголосое пение птиц. На обратном пути к коттеджу ее удивил резкий, неприятный, неуместный в этом дивном окружении шум вырывавшейся откуда-то под давлением воды. Обойдя высокий куст, Хелен увидела бьющую из шланга струю; метрах в десяти садовник из другого шланга окатывал водой густые заросли какой-то экзотической декоративной травы. Всмотревшись, она различила среди растений путаницу довольно тонких труб.
