— Не знаю, сэр. Мне просто приказали явиться сюда, узнать, дома ли вы, и если да, то срочно доставить вас в офис.
— Хорошо. Можете считать, что с приказом справились. Но сегодня я и шагу из дома не сделаю. Меня не держат ноги и постоянно тошнит. Я позвоню им и выясню, что происходит.
— Кто это был, сэр? Грабители?
— Откуда мне знать, кто это был?! — вспылил Рэнкин.
После ухода Питтэма Энди выпростал из-под одеяла левую руку, снял телефонную трубку и с трудом набрал свой рабочий номер. Ответил ему какой-то странный женский голос, и Рэнкин едва подавил желание спросить, с кем он разговаривает.
— Будьте добры, Хью Уоллеса.
— Кто его спрашивает?
— Друг. — Называть раньше времени свое имя Энди счел неразумным.
— К сожалению, мистера Уоллеса сегодня не будет.
Рэнкин почувствовал, как его охватывает паника.
— В таком случае Хелен Дженкс, пожалуйста.
— Мисс Дженкс отсутствует.
— Пол Кейт? — Ему стало трудно дышать.
— Мистер Кейт не может подойти к телефону.
— Да где же они, черт бы их побрал?
— Боюсь, что больны. — В бесстрастном голосе женщины прозвучало неодобрение.
— И Энди Рэнкин тоже? — быстро спросил он.
— Совершенно верно, — твердо ответила женщина.
Положив трубку, Энди бессильно откинул голову. Вошедшая в спальню Карен с тревогой посмотрела на мужа.
— Что там еще?
— Уоллеса и Хелен Дженкс тоже нет.
— Звучит, конечно, немного странно, но это еще не конец света.
Рэнкин сделал попытку пожать плечами и тут же скривился от пронзительной боли в ребрах, затем снял трубку и позвонил Уоллесу домой.
В трубке прозвучал механический голос автоответчика.
Пробуждение Хелен было внезапным. Сквозь жалюзи ветерок доносил слабый, смешанный с благовонием ладана аромат лимона. Знакомый запах. Запах лосьона после бритья, которым пользовался отец.
Рывком поднявшись с постели, она обмоталась полотенцем, подошла к двери, раскрыла ее и выглянула наружу. В огромный диск поднимавшегося солнца уходила от коттеджа фигура Мальдонадо. Хелен мгновенно прикрыла дверь, оставив лишь узкую щелку. Когда хозяин поместья исчез из поля зрения, она выскочила в сад, пробежалась вокруг коттеджа и, улыбаясь от удовольствия, ощутила босыми ногами прохладную утреннюю росу.
Вернувшись в спальню, Хелен сбросила на пол полотенце, встала обнаженная перед зеркалом и критическим взглядом окинула свое тело. Естественные округлости, заметила она, стали более объемными, рельефными — сказывались лишние десять фунтов.
Зато теперь она получила абсолютную свободу от рабства цифр и телефонных звонков, от необходимости пить, чтобы поддержать Родди или хотя бы перестать обращать внимание на его друзей. Не понадобится уже и никотиновый бальзам, снимавший на работе горечь от недостаточно продуманной сделки, сообщавший организму призрачный заряд бодрости по утрам. Обретенная свобода могла означать лишь одно: либо Хелен перестанет существовать как личность, либо она родится заново, начнет жизнь сначала.
