Надо же в такую рань напиться…
Андрей встал, быстро оделся, поднял с пола ухват и прислонил к стене.
Появилась хозяйка с маленькой кастрюлькой в руках и прошептала, поглядывая на темные портьеры:
– Скрутило старого, ох, скрутило…
– Наверное, простыл?
Хозяйка поставила кастрюльку на стол, достала граненый стакан, покрыла его чистой марлицей и начала цедить отвар какой-то пахучей травы.
Андрей, не зная, что делать, продолжал стоять возле печки.
– Иди, милок, в зимовьюшку, там чай поспел, – не оборачиваясь, сказала хозяйка.
Андрей осторожно открыл дверь и сапоги натянул в сенях.
Это его баня подвела… Видно, храбрился передо мной, дурень старый… Ничего, отлежится… А бабка сразу забегала…
В зимовье Андрей обнаружил на столе только миску сметаны и хлеб.
Даже сахар забыла поставить… Видел бы Федор такое безобразие…
Андрей заглянул туда-сюда и наконец в облупленном шкафчике наткнулся на два окаменелых пряника.
Повертел их в руках и швырнул обратно на перекошенную полку.
Ладно, ограничимся легким завтраком по-деревенски…
Через полчаса, умяв миску сметаны и полкраюхи хлеба, Андрей вышел за ворота.
Еще вчера, подходя к дому, он знал, что надо обязательно закончить обследование березняка.
Но почему-то страшно не хотелось сегодня тащиться на противоположный край деревни и лезть через основательно заросшие конопляником огороды.
К вечеру Федор одыбает, и мы с ним наверстаем… А то с одной сметаны мутить начинает… А еще сестра Семена Карповича… Зажала и соленья, и копчености… Оставила героического землеустроителя без заслуженного сладкого…
Андрей повернулся к воротам и увидел торчащую из щели собачью морду.
Пес настойчиво ждала, когда гость уберется.
– Тебя, наверное, тоже плохо накормили?
Пес в ответ огрызнулся.
– Успокойся, пошутил я, по-шу-тил!
Насвистывая для бодрости, Андрей проходил мимо домов.
Каждая мертвая изба красовалась то резными наличниками, то геометрическими ставнями, то гордыми столбиками крылец.
Иногда Андрей заходил в какой-нибудь стылый двор и подолгу торчал там.
Ему начинало казаться, что все это – лишь декорация, которую выстроили для съемок очередного деревенского фильма.
Только раздавленная кукла да грязные разбросанные тряпки напоминали о людях, которые когда-то жили здесь.
Андрей доплелся до конца деревни.
Обогнув угол крайнего дома, пересек закочкаренный выгон и пошел в березняк.
С этой стороны он был гораздо реже, и над березами высились пастухами лиственницы с порыжелой хвоей на корявых ручищах.
