– Сбили? – в тоне Аргеева, старого воздушного волка, сбившего на западном фронте 9 неприятельских самолетов, прозвучала нотка сомнения. – И… что же с ним сталось?
– Сел на каком-то поле… Точно не могу сказать где, сам потерял во время боя ориентировку…
– Потеряли ориентировку, – повторил Аргеев и нахмурился. «Жаль, – подумал он. – Казался славным парнем, а оказывается «жучок»…
Весь еще под впечатлением пережитого, Навроцкий охотно делился со всеми своими впечатлениями, не замечая почти не скрываемого недоверия, которое звучало в тоне и светилось на лицах офицеров отряда.
– А в чем, говорите, были летчики? – еще раз переспросил Аргеев. – В желтом, зеленом и белом… Что же это они вырядились, точно попугаи?.. Сколько ни летал, таких маскарадов не видел, – злился командир, не переносивший «жучков» и никогда еще до сих пор не имевший их в отряде. И хмуро, не глядя на Навроцкого, бросил: «Что ж. Пишите донесение»…
Донесение Навроцкий написал. В этот вечер, усталый и все еще не успокоившийся от пережитых треволнений, печальный рано лег спать. А в собрании офицеры долго еще обсуждали этот воздушный бой, кто подтрунивал, кто возмущался… «Спустился на неизвестном поле… Ох, уж эти неизвестные поля»…
Утром Навроцкий проснулся оттого, что кто-то его бесцеремонно тормошил.
Открыл глаза и зажмурился, так ярко и радостно светило солнце, а когда открыл их опять, то даже сел на постели от изумления, не зная куда глядеть. Прямо перед ним стоял командир группы «сам Козаков», рядом с ним командир отряда, а вокруг постели все офицеры его отряда. Лица всех сияли радостью…
– А ведь нашли твоего немца на «неизвестном поле», сел у нас, вот какое дело… Молодец, – сказал Козаков, всегда радовавшийся чужой удаче больше, чем своей.
У Навроцкого в зобу дыханье сперлось от счастья.
– И точно такими же попугаями одеты, как ты и рассказал, – вмешался Аргеев. – Ты уж прости, брат… Каюсь, вчера в большом был я смущении… не верилось…
Сердце Навроцкого было полно такой любви ко всем, что он чуть не расплакался…
– А летчики? – вдруг вспомнил он и что-то царапнуло сердце.
– Живы и будут живы, хотя ты их и здорово подранил. Ну, одевайся, едем туда… Аппарат-то весь целехонек… Еще полетают на нем наши летчики.
Прошел некоторый срок, и 19-й авиационный отряд торжественно и радостно отпраздновал присланный из штаба молодому герою белый орден Св. Георгия…
Черный деревянный крест рано выпал на долю Николая Васильевича. Талантливый изобретатель, он рано сгорел на костре эмигрантского жития. Жег свою молодую жизнь с двух концов, неокрепшим еще юношей выйдя на тернистый путь борьбы, труда и горького изгнания. Да будет пухом чужая земля ему – одному из бесчисленных героических воинов Великой войны…
