— Вот мы об этом и говорим, сказал Конюхов. — Кто бы дать людям за все, что они нам отдавали? И высшая награда всем нам, чтобы люди вернулись лучшими, чем они были. Поняли — лучшими, чем они были! И мы, армейцы, коммунисты, должны это выполнить как высший приказ партии.
Лебедев добавил проникновенно и тихо:
— Вы, Пугачев, правы, война нечеловечески трудна для человека тем, что он убивает человека, по убивать в себе человека — вот это преступно, какими бы побуждениями понятными ни руководствоваться. В том-то наша общая сущность и забота, чтобы не только сохранить в себе человека, человечность, но, руководствуясь этим, выполнять свой долг солдата.
— Ну что ж, — сказал Пугачев, — хоть вы все на меня и кидались, а выходит, щемит нас всех то же самое, потому что светит нам одно и то же.
— Вы знаете, Пугачев, — оживленно заявил Лебедев, — при выборе людей на самое сложное задание я предпочитаю, — он кивнул на Петухова, — вот подобных ему, несколько восторженных. И знаете почему? Они умеют радоваться другим, а в тяжелой обстановке ничто так не поддерживает, как радость другого тобой.
— Вовсе я не восторженный, — почему-то обиделся Петухов. — Раз я согласен, чего же мне скрывать, когда так думаешь, а другой лучше тебя самого это высказал?
Лебедев, словно не замечая Петухова, продолжал:
— Вы обратили внимание, как он Лазарева нам высоко и восторженно преподнес? А сколько он с этим Лазаревым маялся! Три ордена Славы, комдив всегда с ним за руку. В армейской и фронтовой о нем только и пишут… А когда ротный дает ему указание, препирается, считает, что он лучше знает, где занимать позицию, когда огонь открывать, — зазнался.
— И неверно, — возразил Петухов. — Он позволяет себе только, когда мы с ним с глазу на глаз. И я с ним просто советуюсь. Есть люди, кому надо приказать. А ему не надо приказывать, только договориться. И я с ним всегда договариваюсь, и получается всегда правильно.
И тут Пугачев решительно принял сторону подчиненного ему командира.
— У нас, товарищ Лебедев, что ни боец — личность. Подход нужен. Товарищ Петухов как раз и силен тем, что у него каждый боец — самостоятельная огневая точка, и он знает дотошно, кто на что и при каких обстоятельствах наилучшим образом способен. За это я его давно ценю и считаю перспективным на большее. И солдаты его обожают, и он их. В каком еще подразделении вы такую прочность найдете?
Конюхов кивнул:
— Подразделение действительно хорошее.
