— У таких белый пух на макушке, — сказала Эша, показав на знакомую фигурку. — А вот это — «стрелок»!
— Я знаю «стрелка», — всё еще оглядываясь, сказал Филь. — Он дает мерзкий свет.
— Этот свет отпугивает демонов, — кивнула девочка, — но не всех, а только самых глупых. Для прочих имеется «дельта».
Эша указала на фигурку-треугольник, похожую на греческую «дельту». Филь дернулся надавить на неё, но Эша остановила:
— Не надо! Это крайнее средство, не стоит размахивать им просто так.
— А что она делает? — спросил Филь.
— Она убивает, — ответила Эша и добавила, видя, как округлились у Филя глаза: — Одних демонов, только… ты не играй с этим. Думай, прежде чем на это решиться.
Филь растерялся: «Нельзя убивать демонов? Почему?». Видя его затруднение, Эша сказала:
— Знаешь, бывают ситуации, когда на этот знак нажимать не стоит.
Позже, когда остальные уже спали в карете, кроме Кали, который дрых под ней, мальчик спросил, глядя на затухающий костер:
— Слушай, Эша, а что такое с Лентолой? Кто напустил на неё порчу, что она вдруг подобрела?
Поставив локти на колени, Эша сидела, подперев лицо ладонями. Не поворачивая головы, она ответила:
— Это с ней случается в периоды тягот и лишений. Её бросил жених, когда узнал про смерть отца, она вчера получила письмо.
— Ага, — сказал Филь, поерзав на бревне.
В свете костра задумчивая Эша была ужасно симпатичная, даже невзирая на её диковинную стрижку. Она, не двигаясь, смотрела прямо перед собой и этим напомнила сегодняшнюю девочку на дальнем берегу.
Не выдержав, Филь сказал:
— А ты сегодня даже хорошенькая!
По брошенному на него взгляду он понял, что похвала не вышла.
— Я хочу сказать, ты красивая в темноте, — сделал он вторую попытку.
Эша повернулась к нему, криво ухмыляясь.
— Спасибо, ты прав, днем я сама на себя боюсь смотреть в зеркало, — сказала она вставая.
Филю показалось, что она обиделась, и он окончательно смутился. Но оставался еще один вопрос, который требовал немедленного ответа.
— А что теперь будет со мной? — выпалил он. — Я что… буду сидеть у вас на шее?
— А что тебе еще остается? — ответила она. — Ладно, я пошла спать!
Эша ушла, а Филь остался сидеть у потухшего огня. Он думал и думал, пока у него не затрещала голова. Небо успело посветлеть на востоке, когда, заметив это, он поднялся на ноги и подошел к очагу.
Он протянул руку к одинокому куску вареной говядины, но передумал. Вместо этого он достал из продуктового ларя на запятках кареты кусок копченого марро и положил его в вещмешок. Забросив мешок за спину, Филь с легким сердцем зашагал назад по дороге.
