— Это в крови. У нас в семье очень много рыбаков.
— Тогда и твой отец должен любить ходить на яхте.
Он весь напрягся, и она тут же поняла, что переступила какую-то черту.
— Мой отец умер. Пойдем, я покажу тебе остальное.
Дэймон в смятении наблюдал за закатом солнца.
Поведение Калли не вязалось с тем, чего он от нее ожидал. Как только она взошла на борт, она тут же сняла сандалии, чтобы не портить дерево палубы «Цирцеи». Она явно чувствовала себя на яхте как дома.
А вот грации в ее движениях явно поубавилось, они стали какими-то скованными. В нем почти уже заговорила совесть, но он ее заглушил, подозревая, что это какой-то очередной трюк.
Теперь же яхта была пришвартована у крохотного острова. Дэймон ее уже с час не видел. Она готовила им поесть внизу.
В каюте царил полумрак. Он сбежал вниз по лестнице. Сердце его бешено стучало. Еда может и подождать. Он шагнул вперед и чуть не упал — Калли сидела, сгорбившись, на полу в полумраке, прижавшись к стенке, обняв руками коленки.
— Калли? — хрипло сказал он.
Она никак не признала его присутствие. Только смотрела сквозь него невидящим взглядом и слегка покачивалась.
Что-то было не так.
Он присел с ней рядом, коснулся ее руки. Она была ледяная.
— Калли, что случилось?
Он поднял руку. Щека у нее была холодная, и по ней текли слезы. Вот сейчас она точно не притворялась.
Тепло. Ее окружало тепло.
А ей было так холодно. С того самого момента, когда Дэймон так спокойно заявил, что они поплывут на яхте. Пока ледяные пальцы, наконец, изо всех сил не сжали ей сердце. Калли пыталась быть сильной, заставила себя взобраться на палубу и сделать вид, что все в порядке.
В последний раз она была на яхте в четырнадцать лет, когда…
Калли сильнее прижалась к замечательному теплу, которое было ей сейчас так нужно. Если бы только она могла изгнать из памяти воспоминания.
Смутно она понимала, что этот холод появился задолго до того, как она взошла на борт этой яхты. Он проник ей в сердце, когда Петро использовал ее, а потом предал. Когда Алкис держал ее в рамках пародии на брак, которая исключала нормальное человеческое общение. Она содрогнулась от боли. Боли потерь и предательства. Она так долго держала эту боль глубоко внутри.
— Ты в безопасности. Все в порядке. — Эти слова пробились сквозь туман ее страданий.
В безопасности. Как это чудесно! Тепло усилилось, стало ее обнимать. Она с благодарностью в него окунулась. Легкие ритмичные движения словно укачивали ее тело. Постепенно мышцы ее расслабились, а на место сильнейшего напряжения пришла тупая боль. Она так устала.
