— Рональд помог мне, папа. Я потом тебе все расскажу. Он привез меня сюда. Да не смотри ты так на меня, я не сошла с ума. Рональд — брат Тревиса, брат-близнец.
— Господи…
Алекс Китон судорожно схватился за голову и потерял сознание.
Бренда и Элис сидели у постели Алекса и с тревогой смотрели на него.
— А где этот молодой человек? — шепотом спросила Бренда.
— Ушел. Ему надо повидаться с семьей. Рональд не видел мать и брата несколько лет.
— Как же вы познакомились?
— Случайно. Я выбежала из дома сама не своя, он помог мне прийти в себя, успокоиться. Я потом расскажу.
— Нет, расскажи сейчас. Элис, ты бледненькая, но кажешься вполне спокойной.
— Держусь, Бренда.
— Ты…
— Я пока ничего не знаю… Но скоро выясню. Я со своим женихом разберусь. Обещаю.
— Я никогда не видела у тебя такого выражения лица.
Элис улыбнулась.
— Я все-таки дочь своего отца. Ты забыла?
Такая же улыбка была на лице Алекса Китона, когда он задумывал какую-то хитрость. Что произошло с наивной впечатлительной девочкой за эти бесконечные сутки? Что за механизм заработал в ее голове?
Эта новая Элис обескураживала. Бренда была в замешательстве. Она уже не знала, что и думать.
Элис лежала в своей постели, пытаясь заснуть. Она не помнила, когда в ее затуманенном сознании раздался тот самый щелчок, заставивший очнуться от сна, в котором она пребывала всю свою жизнь, будто в скорлупе. Но это случилось. Она вдруг увидела разницу между братьями, хотя и не могла в точности сказать, в чем та заключается. Но Рональд Питерсон был подобен оригиналу, а Тревис, его брат, жалкой копии. Она явственно ощущала это. Элис поняла, что подсознательно тянулась к чему-то такому в Тревисе, чего в том никогда не было — благородству, силе, характеру. Он лишь имитировал все эти качества. Элис почувствовала это, как люди чувствуют свежий воздух, внезапно вдохнув его в себя после пребывания в духоте. Она пыталась воскресить в памяти какое-нибудь слово, поступок Тревиса, которые произвели бы на нее особое впечатление, и не могла. Она смотрела на Рональда и не понимала, в чем дело. Просто тот был настоящим, а Тревис бездушным манекеном, механической куклой, потерявшей свой завод.
Элис не знала, виновен ли Тревис или его подставили, она, как ни странно, думала сейчас не об этом. Ее саму поражало такое равнодушие, она будто шагнула в другое измерение… Неожиданное потрясение включило некий механизм, доселе в ней дремавший. У нее словно открылось второе зрение.
