Село именовалось Зачухино. Он сам выбирал его, ползая босиком по огромной карте на полу городской квартиры. Долго выбирал. Сначала замерз. Затем вспотел. Наконец выбрал, поверив в его название. В таком селе можно было принести пользу.
Домики стояли по обеим сторонам рыхлявой дороги. Подоконники украшали горшки с цветами. В каждом окне — цветок, как будто все местные сговорились. Не роза, правда, но зато в каждом. И заборы не падают. И гуси выглядят не хуже иного депутата. Все-таки есть культура, минорно вздохнул Фердинанд. И карликовые пальмы, поди, в прихожих. Возница подкатил к площадке перед кирпичным строением. Наверное, здесь сельская мэрия, решил он.
— Ну, раздолбать твою, а мое дело самовар, — выдохнул он.
— Это как? — спросил Фердинанд.
— Ерепень твою, ты, сиреневый, — гаркнул возчик. — Под репейного мажешь? То-то смотрю, с балаболкой туго.
— Я не виноват, я по случаю…
Он пытался всучить возничему деньги, но тот не брал, орал и орал, громко и непонятно. Фердинанд заскучал.
Наконец мужик взял деньги и потребовал еще столько же.
— Балаболка не цаца, тушкань не тушкань, все одно да гнило, — пояснил он.
— Да, наверное.
Вежливый Фердинанд полез за бумажником. Возничий взял деньги, поплевал на них и сунул в пыльный сапог, лежащий на переднем сидении.
— Эх, сиренево-зелено, мое дело самовар, — затянул он старую слащавую песню и двинул куда-то в степь.
Фердинанд решительно направился к мэрии.
Дом стоял двухэтажным. Внизу спали. Наверху сидел неумытый человек лет сорока и мутными глазами обводил мир.
— Ты кто? — спросил он с отвращением.
Мой знакомый представился.
— А на хрен? — поинтересовался неумытый.
— Можно где-то жить?
— Это к уряднику, — неопределенно махнул рукой человек.
— А по-другому?
— Щас я тебе соберу Совет Старост, щас, только жди, — зло ощерился неумытый.
— Извините, вы кто?
— Вице-комиссар, — назвался он. — Я тут один борюсь, остальные, бля, воруют.
— А если я вам денег дам?
— Ну дай, отчего не дать, — обрадовался вице-комиссар. — Деньги чистоту любят.
— А комнату найдете?
— В обход закона захотел, да? Захотел, твоя рожа? — заорал он. — Ну дам. Ладно, сердечный, сейчас дам, только не плачь.
Фердинанд, до того крепившейся, уронил слезу на ковер.
— Кому сказал, сука, не смей рыдать! Здесь тебе, сука, не божий храм и не психбольница…
Вице-комиссар взял его за руку и потащил в подсобные помещения. Они спустились на пару этажей ниже, хоть и был домина двухэтажный. Значит, подвал, догадливо решил Фердинанд. Вице-комиссар открыл тремя ключами массивную железную дверь. Прошли по коридору. Свернули направо. Прошли двадцать шагов. Свернули налево. Прошли еще какое-то расстояние. Пинком неумытый открыл еще одну дверь. Фердинанд понял, что здесь расстреливают.
