Рассказки конца века - Александр Юрьевич Силаев

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Благодарю», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Утром третьего дня Фердинанд открыл дверь и сообщил, что оставляет академию ради более достойных занятий. На закономерный вопрос уважаемого господина Стрема он ответил, что с некоторых пор ощутил себя хозяином собственной судьбы, что и повлекло столь странную перемену… Глубокоуважаемый господин Стрем позволил себе поинтересоваться более глубинными причинами столь неожиданного решения — и получил вполне вежливый ответ, проливающий свет на некоторые мотивы, хотя, возможно, как раз глубинные причины и остались незатронутыми, но это уже остается личным делом молодого человека, выводимого здесь нами под именем Фердинанд.

— Видите ли, дон мастер, — пустился он в объяснения, — изучение современных идей натолкнуло меня на мысль, что сегодня нет более высокого призвания, нежели служение людям… простым людям, хотел бы я подчеркнуть.

— Но-но, — резюмировал господин Стрем, извлекая из тайных недр и ставя на стол пузатенькую бутыль. — Давай без этих.

— Таким образом, герр магистр, — продолжал Фердинанд, — я пришел к выводу, что работа доцента не несет в себе сути, способной преобразить жизнь людей.

— Ого! — издал возглас удивления господин Стрем, нежно убаюкивая бутыль. — Стало быть, ты чего-то хочешь преобразить?

— Всенепременным образом, экселенц. С вашего позволения я хотел бы послужить людям.

— Бог с тобой, — доброжелательно сказал Стрем. — Иди, послужи. Потом докторскую допишешь. Так что иди с миром и не вздумай там оставаться.

— На все воля Господа, — смиренно произнес Фердинанд, притворяя тяжелую и обитую красным дверь.

Я подарил ему невзрачную ерунду из набора письменных принадлежностей, а дура из соседней лаборатории — золотые часы. Но в дорогу провожал его все-таки я.

(Лабораторная девушка была занята. Лабораторная девушка все дни напролет просиживала у себя, прививая мышам разные гуманитарные штуки. Мыши обычно дохли, а она горько плакала, пораженная невозможностью прогресса в своих владениях.)

— Знаешь что? — говорил он.

Я не догадывался.

— Это прекрасно, — сказал он, поблескивая на мир нежно-голубыми глазами, украшавшими молодое лицо.

Я не спорил.

— Во-первых, меня ожидает жизнь на природе. Никогда не жил в деревне больше двух дней.