Тогда еврейский поп ту притчу и рассказал.
Смерти, говорит, на войне, конечно, много. Но бежать от нее нет смысла. Потому что смерть ждет тебя в одном определенном месте, о котором ты и не догадываешься. Один, говорит, человек встретил смерть — и бежать. А смерть, говорит, усмехнулась и пошла себе в другую сторону. А человек побежал от нее в город Самару. «Самару?» — переспросил один, сам с Тольятти. Поп не ответил, улыбнулся только и говорит: «Приходит он в Самару, а смерть его там дожидается. Ну? Поняли?» Никто ничего не понял, кроме того, что поп, по причине, скорей всего, своей еврейской личности, странно называет русские города. А вот теперь, сидя тут, в тенечке, и машинально кося глазом по сторонам, включив все локаторы, что были у него в затылке, в лопатках и плечах, — Петя подумал про Витька-первогодка, как тот с Грозного в Тамбов подался, откуда его… ну понятно… да и понял вдруг. Вот тебе и мальчик хочет в Тамбов. А небось и не хотел. Не хотел ведь, а Витек? «Не, — отвечает мертвый Витек, совершенно как живой, — совсем не хотел, товарищ прапорщик. Я ж тут каждый камень знал, а как абрикосы цвели, вы б видели, товарищ прапорщик…»
В этот момент словно взвизгнуло что-то, коротенько, хотя Петр успел понять пулю и чуток голову отклонил, как от мухи. Ну муха по уху-то его и чиркнула. Боли не было, только оглох, и кровищей залило моментально все плечо и спину камуфляжа.
Видать, не на улице Джохара Дудаева в городе Грозном ждала Петра Сахронова его смерть, а в какой-нибудь, мать ее, Самаре.
…Заяц, петляя, улепетывал от вислухой собаки, собака гнала, гнала, гнала, с болота на пригорок, с пригорка в чащу, сердчишко заячье совсем уж зашлось, вылетел длинным прыжком на опушку — прямо под сросшиеся дырки двух стволов.
Всякую тварь ожидают в своем месте. И место встречи изменить нельзя.
— Считаю до трех, — сказал Безухий. — На счет три ты и ты, — он ткнул в двух парней поздоровее, — опускают Чибиса репой в парашу.
— Брось, — сказал один, студент и красавец гусарского типа по имени Михалыч, так его звала даже родная мама. — Не буду я. Что, ей-богу, за лагерные приколы…
— Не будешь, отправишься следующим рейсом. Ну, Чибис, пошел за куревом? Раз…
Чибис лежал на боку, положив на ухо подушку.
— Два…
— Погоди, Петя! — вскочил вдруг Энгельс. — Хочешь, я пойду? У меня и знакомые там есть. А?
— Нет, божья коровка, не ты, а он. Если хочешь, давайте на пару. Два с половиной…
Энгельс подскочил к Чибису, потянул подушку.
