— Замуж зовет, — без особенных эмоций отозвалась мама.
— А ты что?
— Я пока ничего, проверяю серьезность чувств.
— Ма, у тебя сегодня день юмора?
— А что смешного я сказала?
В самом деле, подумала я, ничего смешного. Разве это шутка — мать, способная любить после папы? Вот я уже не могу влюбляться после Егора, а ведь мои родители были связаны намного больше, чем я и Егор, не только провели друг с другом неизмеримо больше времени, но ведь была и я… Я! Наверное, мне только кажется, что я неглупая и опытная. Только что меня неожиданно огорчила китаянка Салли, простая и прямая, как карандаш. Ничего удивительного, если в следующий раз сюрприз приподнесет родная матушка.
Как–то немного грустно было осознавать, что, кроме нее, никого я в целом свете не любила, ни о ком не заботилась, никого не контролировала. Все–таки, последнее имело для меня важное значение.
— А что там Маша? — спросила я у матери.
— Передавала тебе привет.
— Ты видела ее, или по телефону?
— Она заходила в гости. Раза два за последний месяц. Мне показалось, что дела у нее не слишком хороши.
— А конкретнее можешь?
— Трудно сказать, — ответила мать, — я особенно не вникала. Это как–то связано с их ателье, точнее, с ее начальницей.
Более точными сведениями мама конечно же не располагала, так что я вскоре попрощалась с ней и набрала домашний номер моего директора.
— София Николаевна, я догадался, что это вы звоните.
— Тебе бы цыганкой родиться, Борис Аркадьевич.
Как–то само собой получилось, что теперь он называл меня по имени отчеству и на «вы», а я в ответ фамильярно тыкала.
— Что у нас происходит? Когда конец ремонту? — спросила я.
— Уже вот-вот, — говорил мой директор. — По правде, могли б давно закончить, но есть ряд субъективных, так сказать, причин, которые все откладывают сроки.
— Что за причины?
— Здоровье, София Николаевна, — произнес он, — в моем возрасте это все–таки самая главная причина.
— Можно конкретнее, Борис Аркадьевич? — мне пришлось смягчить голос, потому что подвергать сомнению жалобы на здоровье было табу.
— Сердечко пошаливает, — отозвался мой директор, — тахикардия, проблемы с систолой-диастолой, оно тебе надо, девочка?
Ну, понятно — я начинала злиться — едва наступает время для того, чтобы отчитать его за скверный менеджмент, старый мошенник обязательно вспоминает про табу.
— Вы мне здоровым нужны, — пропела я, постаравшись придать интонации как можно больше оптимизма.
— Стараюсь, как могу, — Борис Аркадьевич продолжал испытывать мое терпение.
