Обнаженные ритмы | страница 29




Палочки вонзаются

в усталый барабан:

маки, чаки, чаки, чараки!

Струны на гитаре яростно дрожат,

и гремят мараки.


Мягко на колени падает Томаса,

и лежат покорно руки с двух сторон...

Только запах сельвы,

только запах пота,

только запах дома,

только запах дыма,

только два кокоса с двух высоких крон,

а на них рисунок, выведенный мелом:

наверху — две точки,

а внизу — тире;

и ещё два тела, брошенных на землю,

жаркое дыханье и зеркальный пот.


Палочки вонзаются

в усталый барабан:

чаки, чаки, чаки, чараки!

Струны на гитаре яростно дрожат,

и гремят мараки.


В пароксизме румбы мечутся танцоры,

и летит к чертям разбитый барабан:

пики-тики-пан! Пики-тики-пан!

Пики-тики-пан! Пики-тики-пан!

И летит на землю чёрная Томаса,

и летит на землю Че Энкарнасьон.

И на этом месте умирает румба...

Пики-тики-пан!

Пики-тики-пан! Ком-пон-тон!..

Пум!.. Пум!..




Луис Палес Матос

УВЕСЕЛЕНИЯ

Английский флаг над портом взвился:

«Открыть дома терпимости!»

За ним французский появился:

«Бродяг из баров вымести!»

Флаг янки:

«Эй, рому, негр, поближе, антильянки!»


Ром, проститутки, битые бутыли...

Так развлекаются великие державы

в моей Антилии.




АНТИЛИЯ-МУЛАТКА


Я сейчас погружаюсь, мулатка,

в море, что вокруг тебя простёрто,

в море с медленной паточной волною,

знойной бухтой и сахарным портом,

в море, на котором позолотой

утомлённые лучи уснули,

берега которого — снующий,

неумолкающий улей.


Я сейчас борозжу, мулатка,

море островов твоих зелёных.

Набираются сил в твоих изгибах,

развиваясь и свиваясь, циклоны;

и в ночи твоих глаз мой кораблик

заплутался, их тьмой заворожённый.


О моя мулатка! О, мгновенье

пробуждения на Антилах!

Взрывается буйство твоих красок

алой музыкой радости в жилах.

Ананас, табак, лимон — отовсюду

знойных запахов злые москиты

облепляют и жалят; их жужжанье

в нервах сладостной истомой разлито.


Ты, мулатка,— всё это море,

ты — земля моя родная островная,

ты — симфония плодов, чьи аккорды

ревут, твои чащобы наполняя.

Вот с грудным молоком каймито,

гуанабана в юбчонке зелёной,

ананас, плодов твоих владыка,

увенчанный гордой короной.

О мулатка, всё, чем ты богата,

всё, что в сельве твоей созрело,

предлагаешь ты мне в ясных бухтах

полированного солнцем тела.


В корабли, что сгружают туристов,

контрабандой светловолосой,

отовсюду нацелены тяжёлой

артиллерией бананы и кокосы.

Сколько раз на скакуне урагана

ты Валькирией смуглой пролетала

и неслась, вонзая шпоры молний,

с песней тропиков в зелёную Валгаллу.


Ты — свободной любви забвенье,

когда в мире лишь небо да деревья.