— Для тебя тоже ничего не значит, что Ортос против этого состязания?
Харис несколько секунд озадаченно думал, а затем взмахнул руками с догадкой:
— Ортос против, но он все поймет. Верно, Маркос?
Марк кивнул головой, будучи рад неожиданной поддержке.
Хранительница смотрела на них уже с негодованием.
— Вот как? Будем дурачиться, будем жить по своим прихотям, а добрый Ортос все простит, так что ли?
— Да что ты взъелась, что плохого в Светлой арене? — возмутился Харис.
— Ничего, кроме ослушания. А малое ослушание порой обращает в ничто достижения целой жизни, — выпалила Никта на одном дыхании.
— Послушай, а у тебя есть свое мнение, а не Ортоса? — не выдержал Марк.
— У меня есть то, чего не хватает тебе — понимание.
Сказав, хранительница быстро сбежала вниз, прошуршав своими легкими одеждами.
Марк повалился спать, на сей раз, даже не прикоснувшись к книге. Внизу во дворе долго раздавался звонкий голос Флои, делившейся впечатлениями от первого дня работы, но Марку это не мешало уйти в далекий беспробудный сон.
В последующие дни Марк виделся с Харисом и Флоей только по вечерам, когда они, утомленные жарким рабочим днем, садились за ужин. Епископ, ужинавший с ним, оставался угрюм и немногословен. Хранительница вовсе не появлялась в доме Автолика. Обеспокоившись, Марк выведал у Флои, что Никта теперь и живет в доме ткачей. «Да, нехорошо получилось. Нужно будет еще раз поговорить с ней, — огорченно подумал Марк и решил еще усерднее учиться софрогонии. — Я должен достойно выступить на Светлой арене. Пусть увидит, что я на что-то способен».
В один из поздних вечеров, предаваясь отдыху на жестком топчане, Марк был разбужен слугой Автолика Гаем, который служил также посыльным.
— Хозяин просит тебя спуститься к нему во двор, — сообщил Гай.
Гадая, зачем Автолику понадобилось отрывать его от заслуженного отдыха, Марк спустился в полутемный внутренний дворик. Автолик здесь был не один: у фонтана, освещенного светом одинокой лампады, стоял высокий вельможа средних лет, в богатой красной тунике с золотой каймой на вороте, рукавах и полах, подпоясанный шелковым поясом с кисточками. На плечах его был застегнут светло-красный плащ с вышитой эмблемой, на которой были изображены меч и раскрытый свиток с письменами. Неуловимая грация движений, гибкость голоса и несколько возвышенная манера разговора говорили о его высоком происхождении. Он был увлечен беседой с Автоликом и появления Марка не заметил.
