— Только в богатстве свобода от нищеты! — имитировал Автолик ритора учителей богатства.
— Смерть не позволит унести богатства в могилу… — прокричал Марк.
Шар сильно ударил его в грудь, завалив спиною в пыль. Марк мысленно поблагодарил Автолика за то, что тот уговорил его сменить одежду — от рубашки остались бы лохмотья. На всех игроках команды были желтые ворсяные халаты с широким поясом и просторными рукавами. «Поначалу неудобно, но быстро привыкаешь, — говорил Автолик. — Состязаться удобней в тунике, но на Светлой арене нужно выглядеть как мудрецы, а не единоборцы».
— Когда отвечаешь на атаку, ты опровергаешь послание противника не просто убедительными словами, а своей верой, — терпеливо сказал ему Автолик. — Верь в то, что говоришь. И помни, ты искатель. На Светлой арене тебе придется защищать наши символы от вражеских посланий, — от тех, которые пропустят наши апологи. Но твоя главная цель — найти ключевую фразу, исходя из всех высказанных посланий, провозгласить ее и запустить софронистир.
Марк поднялся, шатаясь, как после двухчасовой пробежки и продолжил учебу.
Вечером он почти не ел. Напился яблочного и виноградного сока и пошел к себе наверх. Поднимаясь по каменной лестнице, он наткнулся на хранительницу.
— Постой, Маркос.
Ее холодный тон не предвещал ничего хорошего.
— Да, Никта.
— Мое имя Никтилена, — поправила она его. — Скажи мне, что заставляет тебя идти на Светлую арену?
— Я хочу научиться воевать.
— Мы можем каждый день учиться владению мечом. С Автоликом или без него.
— Ну… — Марк не знал, что ответить. Он был усталый и измученный. Отказаться от Светлой арены сегодня ему хотелось больше, чем вчера. — Я уже согласился, понимаешь? Не могу подвести Автолика.
— А слова Ортоса ничего не значат для тебя? — хранительница глянула ему в глаза.
— Что ты, конечно, значат, — отвел взгляд Марк и невольно отшатнулся. — Но я думаю, что Светлая арена поможет мне…
— Ты считаешь себя достаточно опытным, чтобы ставить под сомнение мудрость Ортоса? — спросила она в упор.
— Он позволил мне…
— Он позволил тебе, потому что не мог запретить. Но разве доверие не выше запретов?
Марк еще думал, что возразить, всей душой не желая ссориться, как тут подошел Харис, усталый после рабочего дня.
— О, Маркос, ты верно уже научился отбивать эти метиды? — Харис не слышал их разговора и как на грех спросил, — Никта, славно ведь, что Маркос выступит на Светлой арене?
Лицо хранительницы будто окаменело.
