Трудный Роман | страница 25
Роман улыбнулся.
Весь вечер он держался непринужденно и в то же время подчеркнуто вежливо и предупредительно. Уверенно поддерживал под руку Женю, когда они заходили в зрительный зал и выходили из него, внимательно слушал, быстро, ненавязчиво оказывал мелкие услуги. Костя воспринял это как урок хороших манер.
– Главный герой тонко ведет свою роль, – значительно говорил Роман в антракте. (Женя, как веером, помахивала программкой.) – Автор умело завязывает сюжетный узел. Хотя режиссер несколько упростил психологический подтекст. Вам не кажется?
Женя с готовностью согласилась:
– Может быть. Только я не очень понимаю, что такое психологический подтекст.
Роман принялся объяснять. Он одет с иголочки: в модном сером костюме. Костя – в школьной форме и в старых, отполированных до блеска туфлях.
Ему почему-то не хотелось говорить о спектакле. Все это были не те слова, не те мысли, не те чувства. В его ушах, не умолкая, звучала песенка, которую трагически-бодро и с такой непреклонно-наивной верой пел этот счастливый неудачник, великий чудак Дон Кихот.
Смешно, какой еще подтекст может быть у этих слов, когда и так все предельно ясно. И зачем Роман так рисуется? Жене это, кажется, нравится.
Она побледнела после болезни. Даже глаза, кажется, стали больше и ярче. А таких, как у нее, золотистых, с бурой подпалинкой волос нет больше, наверное, ни у кого на свете. Глаза издалека синие, а вблизи зеленоватые, как вода в море, когда глубоко нырнешь.
После спектакля, едва они вышли на улицу, Роман, обхватив Костю и Женю за плечи и улыбаясь, предложил зайти в ресторан и отметить встречу. Эта мысль пришла ему давно, но он все ждал удобного момента.
– А… – начал было непосредственный Костя и тут же осекся.
«А деньги?» – хотел спросить он, да вовремя спохватился. Роман непременно воскликнул бы: «Какие деньги? Ведь я приглашаю… Разве мы не товарищи?!» К тому же к ресторанам Костя относился с опаской. Он еще никогда там не был.
– Ресторан? – Женя, кокетничая, покачала головой. – Ты с ума сошел. Так поздно. Меня мама будет ругать…
Роман настаивал:
– Поздно? Чудаки. Детское время. Десять часов.
Женя заколебалась…
Однако в ресторан их не пустили.
– Минутку, я все улажу, – подмигнул Роман. Он подошел к пожилому швейцару.
Тот оттолкнул его руку: монета, звякнув, покатилась по асфальту. Костя и Женя стояли чуть поодаль.
