Прервавшись, Антония сказала:
— Карен, Уильям добился отсрочки! Снова даровал нам спасение. И в знак признательности я буду его трахать, пока у него член не посинеет. А потом твоя очередь.
Я хотел было отшутиться, но слишком уж опешил:
— Ну, это не обязательно…
Карен была слегка полноватой голубоглазой рыжухой — типичная рубенсовская женщина.
— От нее не отвертишься. Как и от меня. Чайник вскипел.
Карен сказала Антонии, что нужно срочно чинить отопление, и ушла. После чего Антония наконец-то слезла с меня, и я смог вручить ей чек.
Даже не взглянув на цифры, она помахала им в воздухе, словно просушивая чернила:
— Я уже ученая — не спрашиваю, откуда взялись деньги.
— И правильно. Иначе мне придется соврать.
Да, мне пришлось бы. Не рассказывать же ей, что часть этой суммы я сэкономил на школе Робби, а другую, и немаленькую, часть взял взаймы в собственном банке. Она не взяла бы чек, если бы узнала. Я старался не думать о том, что будет, если Штын не справится с работой или наш клиент сорвется с крючка. Случись одно или другое — и я окажусь в глубокой заднице.
— Даже если они от самого дьявола, мне плевать, — твердо сказала она. — В чем дело, Уильям?
— Да так, ничего.
— У тебя несчастный вид.
— Напротив, я счастлив. Я принес тебе обещанные деньги. Я на вершине блаженства.
— Это из-за твоей жены? Из-за нее? Брось.
— Она сама давно меня бросила.
— Привязанность — это зло, Уильям. Нельзя привязываться к людям больше, чем ко всем остальным вещам в этом мире.
Когда она смотрит таким вот пламенным взором, всегда что-то происходит. Глаза точно два огнива. Как будто я — охапка сухого хвороста, который она пытается разжечь. Это очень изматывает. Я встал и сам приготовил себе чаю, а то от нее, похоже, не дождешься.
— Ниспошли ему женщину, — воззвала Антония. — Умоляю, ниспошли ему женщину. Дабы избавила его от незримого червя, что реет во мраке ночном.
— Не знаю, с кем ты там разговариваешь, Антония, но лучше завязывай.
— Ты прекрасно знаешь с кем.
Надо было срочно менять тему.
— Антония, будь осторожнее. Ты же знаешь, мне приходится бывать во всех этих правительственных офисах. Встречаться с большими шишками. Я слышу там всякое. И время от времени — твое имя. Ты выставляешь их дураками. Они только и ждут, чтобы ты сгинула.
— Так было всегда.
— Ты их пугаешь. Они мечтают с тобой расквитаться.
Она помахала чеком:
— Но я ведь под защитой ангелов.
Я хотел было добавить, что она к тому же под хищным надзором бесов, но промолчал. Вместо этого я сказал, что мне уже пора. Мне и впрямь пора было возвращаться на работу. И я уже почти ушел, но Антония настояла на том, чтобы обнять меня.
