Как
совершенно
верно
отмечает
молодой современный
российский
историк
Дмитрий Жуков,
именно
национал-социалистам[90]
(или, говоря
шире, «фашистам»),
вполне
усвоившим
этот
перенятый у
левых радикалов
опыт, удалось
выработать
свой, совершенно
уникальный
стиль,
отчасти
способствовавший
широкую
мобилизацию
масс, направленную
на
достижение
партийных
целей НСДАП.
К слову
сказать, в
идеологической
сфере в
недрах
национал-социалистической
партии
существовало
такое
неимоверное
количество
всевозможных
фракций,
группировок,
мнений и
компетенций,
что порой
создается
впечатление,
будто партия
держалась, кроме
железной
воли фюрера
(несомненно,
обладавшего
незаурядными
организаторскими
способностями),
только на
общности
стиля (и в том
числе – на
общности
символов,
эмблем и ритуалов).
Не зря
известный
социолог
швейцарского
происхождения
Армин Молер,
известный
исследователь
феномена «консервативной
революции»,
подчеркивал:
«Фашисты,
похоже, легко
смиряются с
теоретическими
несоответствиями,
ибо
восприятия
они
добиваются
за счет
самого
стиля…Стиль
господствует
над убеждениями,
форма – над
идеей»[91].
А в 1933 году
немецкий
поэт-экспрессионист
Готфрид Бенн,
находившийся
под
впечатлением
«национал-социалистической
революции», торжественно
провозгласил,
что «стиль
выше истины!»[92]
В определенной
(и притом
немалой) мере
сказанное
относится не
только к
консервативно-революционным,
фашистским
национал-социалистическим,
но и к левым, и
в особенности
– леворадикальным
партиям,
движениям и
организациям
– достаточно
посмотреть
хотя бы на
наших современных
«либеральных
демократов»
или «национал-большевиков»,
у которых
«девяносто
пять
процентов – стёб,
и лишь пять
процентов – идеология».
Знак «плюс» с
загнутыми
концами
Иная
кровь, иной
закон.
Кто примирит
меня, арийца,
С
пришельцем
из других
сторон?
Кто смоет
имя:
кровопийца?
Феодор
Сологуб.
Большой знак
«плюс» с
загнутыми
концами. Так
в своих
путевых
заметках
назвал
древнюю
