— Да нет, Шурик, все еще в Брюквинске сижу, — проговорил Каминский. — Лена вот с детьми улетела в Лос Анджелес, я — через неделю. Звоню, так сказать, сообщить, что меняю, наконец-то, место жительства. Такие, брат, дела.
Шурик представил себе огромного, чуть сутуловатого мастера спорта СССР по метанию диска, нынешнего гражданина страны — потенциального противника, почему-то сидящим посреди ярко освещенной пустой комнаты в Бруклине.
— И что ты там будешь делать в этом Лос Анджелесе? — спросил он.
— Работа там у меня образовалась на местной киностудии. Голливуд называется, может слыхал?
Шурик незаметно для себя поднялся — ему удобнее было разговаривать, прогуливаясь из стороны в сторону, подошел к двери и пихнул под зад ничего не подозревающего Федю.
— Актером? — предположил он. — Надеюсь, не в порно?
— Староват я уже для самовыражения, да и дети засмеют, — усмехнулся Каминыч. — Буду помогать в творческих процессах переноски и установки декораций нашим парням, их тут теперь тоже хватает.
— Тогда привет Тактарову и еще этому, как там его — Антохе Ельчину, — блеснул знанием Шурик.
— Ага, Ельцину обязательно передам, — снова хмыкнул в трубку Каминский. — Ладно, видел тут пару наших парней как-то. Ну, тех, с кем учебу в ЛИВТе начинали. У Бродвея встретился Кшист собственной персоной. Такая же лошадиная голова, только волосы до задницы. Обрадовался, подлец. Помнишь такого?
— А то! — ответил Шурик. — Поди, он там вместе со своим кордебалетом ногами дрыгает. Имею в виду, с «Тодесом».
— Да нет, теперь он сам по себе. «Тодес» лишился последнего «ЛИВтера». Ездит Кшист по разным штатам, какие-то мастерклассы преподает, но ничего — не зазнался. Может, как-нибудь заедет еще. Я же тут еще одного парня видел, отгадай — кого?
— Ваку, конечно же, — засмеялся Шурик. Юрий Константинович, замдекана всех времен и народов носил подпольное имя «Вака».
— Увы, — сказал Каминыч. — Это бы для меня было лучшим подарком на отъезд. При переменах в жизни наилучшее успокоительное — беседа с уважаемым человеком. Вака — кремень, таких людей теперь днем с огнем не отыскать. Но встретил я в Аэропорту Кеннеди не его, увы, а Щавельского.
— Это из Минска который с умным и проницательным взглядом?
— Ага. Теперь директор какой-то фирмы в Филадельфии. Вспомнил меня, но на разговор не сподобился. Сказал только, что шишка на ровном месте — и убег, некогда ему.
Шурик с Каминским еще немного поговорили, каждый обретая душевное спокойствие. Шурик — после вчерашних изысканий, Каминыч — в преддверии изменений в жизни. Попрощались, довольные друг другом.
