«Черт, как же я подвел Серегу — ему придется столько здесь убирать!» — промелькнула мысль. Шурик с усилием сглотнул и понял, что, отвлекшись на что-то постороннее, не относящееся ни к неминуемой гибели, ни к мерзкому голосу, вновь обрел способность соображать. Он глубоко вздохнул, ощутив вкус воздуха — оказывается, в его легкие уже миллион лет не поступал кислород. Шурик поднял перед лицом руку, отметив мимоходом, что бинты не сбились, и снял очки. Протирая линзы, он посмотрел кругом — и ничего иного, необычного, сверхъестественного не обнаружил: так же горела лампа, также рябил японский телевизор «Контесса», также шипели, трещали и улюлюкали помехи из динамиков. Только рубашка была насквозь мокрая и остатки первобытного ужаса застыли где-то на кончиках вставших дыбом волос.
Шурик встал на ноги, мимолетно ощупав штаны. Если бы они не оказались в достаточной мере сухими, он бы не удивился. Достав из сумки бутылку минералки, он надолго припал к горлышку.
— Боже мой! — сказал он, наконец почувствовав в себе силы говорить. — Так и заикой можно стать.
К телевизору приближаться пока больше не хотелось.
— И кожа у него мерзковолосатая! — добавил Шурик, питая себя уверенностью от своего же голоса. — Руна 45. «Кантеле». Народный эпос.
Щелкнув выключателем на удлинителе, он вздохнул спокойнее. Телевизор вновь сделался обычным ящиком с зеленоватым экраном, но Шурик решил до следующего сеанса оставить его здесь, чтобы не таскать лишний раз. Вообще-то он не знал, будет ли следующий сеанс, но нести домой былой источник угрозы не хотелось.
На вахте Великанов разливал себе чай из литровой банки. Кошки на окне не было.
— А куда животинка подевалась? — спросил Шурик.
Великанов строго посмотрел на него поверх своих огромных очков в старомодной массивной роговой оправе.
— Унесли ее мурашки к едрене фене, — сказал он.
— Это как?
— А так! — ответил Великанов и бросил в видавшую виды чашку три кусочка сахара-рафинада. — Задрожала всей кожей — я думал с нее все волосы опадут, как листья с акации. Заорала «полундра» — и в форточку. Была бы закрыта — со стеклом бы умчалась.
Шурик почесал за ухом, почему-то припоминая, что же значит это типично морское слово «полундра». Вспомнил и обрадованно произнес:
— Во время обороны Севастополя в девятнадцатом веке так матросы кричали, завидев неприятеля. Это перековерканное «fall under». Так по-моему, если память не изменяет. А почему кошка-то «полундра» закричала?
