– Да, – сказал Евгений Евтушенко. – Тебе смешно. Такой здоровый парнище, а волнуется. А вот у меня, честно, поджилки трясутся.
Мы подъехали. Я сказал:
– Что вы! Дядя Павлик добрый. Ему ваши стихи понравятся, вот увидите!
Молодой поэт Евгений Евтушенко серьезно ответил:
– Ну, спасибо.
У Павла Антокольского была жена Зоя Бажанова, бывшая актриса. Она рисовала такие смешные картинки с чертями и ведьмами. Маленькая, худая, с челочкой, много курила. Очень подходила по облику к дяде Павлику, который с лица был похож на русско-еврейскую версию Пикассо. Черные круги под глазами. Бабочка. Беретка.
Няня Поля шерстяное, выходное, настоящее
Няня Поля была из Чернигова.
Она всегда была домработницей, с послевоенных лет. Маленького роста, крючконосая, некрасивая, все в руках горит.
В воскресенье она шла в кино «Эрмитаж» на утренний сеанс. Возвращалась часам к двенадцати, сидела на кухне у окна, смотрела, как машины едут по Садовому кольцу. Мы жили на 11-м этаже, видно было далеко, и Театр Советской Армии, и высотка у Красных Ворот, и гостиница «Ленинградская».
Мама ей однажды сказала:
– Поля, что вы так сидите? Пойдите, погуляйте по Москве!
– Гулять? – вдруг обиделась Поля. – Может, еще губы накрасить? Да с папиросочкой, как эти, прости господи?!
Поля нянчила мою маленькую сестру, а заодно присматривала за мной. Родители иногда уезжали, и мы оставались втроем – сестра, я и Поля. Она была очень добрая. Однажды у меня один приятель напился до полного безобразия, так Поля его водила в ванную умывать, а потом поила чаем на кухне. Мне она по утрам грела рубашку. Быстро проглаживала ее утюгом и несла ко мне в комнату. Я вообще про такое никогда не слышал. Что-то райское, что-то барское. Стыдно, странно и приятно. Мне было шестнадцать лет. Если я вечером немного перебирал по части выпить – увы, увы, случалось! – то утром она давала мне стопочку водки, соленый помидор и чашку крепкого бульона. Обычно это было по воскресеньям. Но один раз случилось перед школой. Ничего, обошлось.
Когда дома в детстве курицу за столом делили, рассказывала няня Поля, ей всегда давали шею. Куриное горло. А когда работницей была, то хозяйка у нее хотела зажилить два выходных шерстяных платья.
– А хозяйка говорит: а кто ты такая, в шерстяных платьях ходить? А я говорю: я их на свои деньги пошила!
Главное событие жизни: как она заработала на два платья, как материю выбирала, как шила, на примерки ходила, и потом такая вот подлость от хозяйки. Могла рассказывать об этом часами, в лицах, заново переживая обиду и гнев. Но она все-таки победила, отбила свои шерстяные платья. Я их видел: одно темно-синее, другое бордовое. С рюшами и буфами. С пуговицами, обшитыми шелком.
