– Что ты опять не в настроении?
– Отстань. Не хочу ничего говорить. Ужинай сам. Я поела.
Неуклюже, как и все беременные на позднем сроке, Нарги засеменила в спальню, щелкнула пультом и застыла перед экраном. Несложный сюжет сериала тусклым мерцанием заполнил небольшую комнату.
После возвращения Наргизы в семью отношения не складывались. Возможно, достигнутая цель больше не связывала попутчиков, а может быть, юношеская, некрепкая, почти детская любовь так же внезапно погасла, как и вспыхнула. И это было бы самым простым объяснением, которое устраивало обоих. Однако потребность друг в друге зародилась раньше, чем желание уехать в Москву, намного раньше. Их чувства были настоящими и чистыми, как первый снег на склонах горного пастбища. Но и бесспорно очень ранимыми. И вот рана была нанесена. Гаджи охватили сомнения и в телесной верности любимой до свадьбы, и в нравственной чистоте после нее. Конечно, он читал, что не у всех девушек появляется кровь во время известных событий, но, когда Нарги не позволяла ему делать это на протяжении трех лет, она была совсем не против осторожных движений в этом закрытом до брака месте. И вроде там все было как надо: влажные пальцы скользили по запретному плоду, тщательно познавая насыщенные нежностью складки и не причиняя им никакого вреда. Да и не было необходимости настаивать на позоре девушки и ее принадлежности ему навсегда до официально оформленных отношений. Желание обладать друг другом удовлетворялось более интересным и безопасным способом.
Новая социальная модель, при всей своей логичности и целесообразности, не давала счастья в личной жизни, хотя и приближала новые горизонты. Чем шире границы морали, тем больше возможностей открывается человеку. Но, вопреки здравому смыслу и современному тренду, природа мужчины не менялась: рожденный собственником не делится ни с кем. Скупые сведения справочной службы Дома ассимиляции о состоянии жены, пока та находилась за его стенами, только раздували угли ревности. Стандартный ответ: температура нормальная, настроение хорошее или, что еще ужаснее, приподнятое – просто выводил Гаджи из себя. «Я страдаю, а ей хорошо. Секс со всеми, видишь ли, только поднимает ей настроение». Он и не предполагал, что будет так непросто с этим жить. Супруга выписалась с дородовым ордером на руках, который давал право вселиться в двухкомнатную квартиру престижного западного ассимиляционного региона Москвы. Кроме того, ей удалось устроиться ученицей кассира в один из близлежащих супермаркетов по протекции своего нового знакомого, из числа гражданских посетителей Дома ассимиляции. Это давало возможность и немного подрабатывать фасовщицей фруктов, не отходя, как говорится у русских, от кассы. Игорь Семенович возглавлял секцию «Рыба» в том же магазине и дважды посетил Нарги в последнюю неделю ее разлуки с мужем. Тогда они и сдружились, перейдя на близкие отношения. Он называл ее не иначе, как «друг мой», и имел на нее вполне конкретные виды в своем кабинете. Ему нравились азиатские девушки, и многим еще до законодательных актов государства он помогал с устройством на работу. Все эти обстоятельства только вносили смуту в непростую жизнь супругов. Гаджи не чувствовал себя главой семьи, его самолюбие было ущемлено не только сексуальной свободой, если не сказать больше, распущенностью, жены, но и ее финансовым превосходством. Новые регламентирующие документы Министерства труда продлевали до восьми месяцев срок обучения водителем автобуса и не давали, ввиду ежедневной занятости до десяти вечера, никаких шансов на совместительство во внеурочное время. Государство высоко ценило безопасность своих пассажиров и пешеходов.
