Вот только...
Я замер. То место, где рассыпалась в прах Джен, выглядело тусклым, как будто сам мерцающий свет высох здесь до пыли. Меня слегка замутило.
— Изабо!
Она быстро обернулась, испуганная моим тоном, остановилась и спросила:
— Что такое? Да... Насильственная смерть оставляет психические следы. Иной раз им нужны многие годы, чтобы рассеяться.
— Но она сама ведь не застряла здесь? — резко спросил я.— Это просто осадок?
— Oui,— кивнула Изабо.
Я перевел бы дыхание, если бы все еще умел дышать.
— Ладно. Хорошо...— Тут я заметил, что на лице Изабо появилось какое-то странное выражение, ее ноздри расширились.— Изабо?
— Я и не замечала этого до сих пор,— пробормотала она.
Если бы вампиры могли зеленеть от тошноты, то она сейчас так и сделала бы.
— Что там, черт побери?
— В бутылках была кровь не только коровы, но и Монмартра,— ответила она.— Совсем немного, ровно столько, чтобы хел-блары наверняка пошли на этот запах.
— Знаешь, я вообще-то не вижу в этом особого смысла,— нахмурился я.— Мне хотелось бы получить какой-нибудь ответ, а не новые вопросы. Мы знаем, что Монмартр охотится за Соланж. Он всячески дает нам понять, что не желает переговоров. Мы можем предположить, что именно Грейхейвн делает за него всю грязную работу, но это все равно не объясняет, что ему нужно от тебя.
— С каким удовольствием я убила бы его! — произнесла Изабо таким тоном, словно заказывала второй эклер в местном кафе.
— Слушай, ты вся просто искришься! — Я кивком указал на ее амулеты.
Она посмотрела на них и моргнула. Тот амулет, что выглядел как зуб, сломался, когда мы узнали о нападении на Калу. Он был отполирован, оправлен в серебро с маленькими кристаллами и теперь испускал фонтан света, став похожим на фейерверк в честь Четвертого июля.
— Bien[16],— сказала Изабо, сняла цепочку с шеи и намотала ее на запястье так, что собачий зуб повис на большом пальце.
Она вытянула руку вперед и стала наблюдать за тем, как амулет вращается сначала по часовой стрелке, потом в обратном направлении. Я однажды видел, как Люси точно так же использовала маятник, только в тот раз она пыталась найти место, где мать спрятала подарки ко дню ее рождения.
— Тут что-то есть,— сказала Изабо.— Какая-то связь, которую я не уловила.
Она сосредоточилась, пошла вокруг поляны, хмуро всматриваясь в траву, в деревья, задерживаясь у каждой из разбитых бутылок, потом остановилась и яростно, цветисто выругалась. Она говорила по-французски, но сомневаться в смысле ее слов не приходилось. Изабо наклонилась и вытащила из-под торчавшего над землей корня дуба осколок зеленого стекла.
