Кровная месть - Александра Харви

Англия, 1795 год

Если бы Изабо Сен-Круа знала, что этот канун Рождества будет у нее последним, то взяла бы себе третью порцию сливового пудинга.

Но она просто старалась обходить гостиные. Изабо прежде и вообразить не могла, что в комнатах может быть так людно и душно, но когда сказала об этом Бенуа, тот только рассмеялся и посоветовал ей дождаться лета, когда город накроет смог.

— Не думай, что я ничего не замечаю, chou[1],— суховато произнес он.

Бенуа был высок, худ и обладал ошеломляющими усами. В дни революции Францию покинуло такое множество красивых джентльменов, что теперь каждый состоятельный дом в Лондоне мог похвастать французским шеф-поваром. Неважно, что почти все эти шефы дома не умели даже сварить яйцо. Здесь они вполне справлялись с делом.

— Mais non[2]

— Ну-ка, маленький кусочек пирога!

Бенуа подал Изабо тарелку и вилку. Это был традиционный пирог трех королей, который пекут на Рождество в каждом французском доме. Изабо с жадностью набила рот. Когда она взяла второй кусок, ей на зуб попался сухой боб, запеченный в пироге. Она обсосала с него глазурь и положила находку на тарелку.

— Вуаля! — усмехнулся Бенуа.— Я так и знал, что боб достанется тебе. Теперь ты королева ночи!

Он выдернул вилку из руки Изабо, несмотря на ее сопротивление. Она ведь еще не облизала сахарные крошки с серебряных зубцов!

— Ты должна танцевать до самого рассвета. Иди!

Изабо соскользнула с деревянного табурета, понимая, что дольше ей не удастся прятаться от празднества. Это было бы грубостью с ее стороны, а у нее имелось немало причин быть благодарной своему дяде. Ей ведь было не так-то легко украсть столько денег, чтобы хватило на переезд в Англию, а дядя вполне мог отослать ее прочь, когда она наконец добралась до его дома. В конце концов, он ведь никогда раньше ее не видел. Она была дочерью его брата, давным-давно жившего на чужбине, покойного и далекого, с которым они перестали общаться еще до рождения Изабо. Если бы не дядя Оливер, или Оливер Сен-Круа, как его называли здесь, она провела бы это Рождество точно так же, как предыдущее: пряталась бы под навесом кафе, надеясь, что кто-нибудь из горожан проникнется духом Рождества и купит ей что-нибудь поесть. Если нет, она вытащила бы несколько монет из чьего-нибудь кармана и купила бы еды сама. Каждому приходилось учиться делать то, что необходимо, чтобы выжить на узких улочках Парижа в дни великого террора.

— Иди-иди! — подтолкнул ее Бенуа.— Я требую, чтобы ты нашла какого-нибудь симпатичного молодого человека и пококетничала с ним.