(Лук. 1, 35). И поэтому только мы называем Деву, матерь Бога Слова, Богородицею в преимущественном смысле и поистине, так как она родила предвечного Бога, сверхъестественно из нее воплотившегося. И таким образом воплотившийся подобно нам Бог Слово родился так, что не перестал быть тем, чем был, хотя и принял плоть и кровь, остался, как и был, Богом, то есть, по естеству и по истине. Мы не говорим ни того, что бы плоть обратилась в естество божественное, ни того, что бы в естество плоти переделалось неизреченное естество Бога Слова, как безумно учили нечестивые Аполлинарий, Евтихий и Север. Ибо чрез соединение нимало не уничтожается различие естеств, а скорее сохраняется особенность того и другого естества в одном лице и в одной ипостаси. Потому что исповедуя, что Слово соединилось с плотию ипостасно, мы воздаем божеское поклонение Ему единому, единородному Сыну, Богу истинному, Господу Иисусу Христу, познаваемому в двух естествах неслитно и нераздельно. Мы не разлагаем на части и не отделяем человека и Бога и (не говорим), что один творил чудеса, а другой переносил человеческие страдания, как говорят это разделяющие Его Феодор и Несторий. Но одного и того же исповедуем и Богом и совершенным человеком, единосущным Отцу по божеству и единосущным нам по человечеству; проповедуем два рождения одного и того же: одно предвечное от Отца по божеству, а другое, бывшее на последок дней, от Марии девы Богородицы по человечеству, — (проповедуем) чудеса и страдания одного и того же, и веруем, что от одного и того же Христа, Бога нашего, новым образом происходит всякое действие, приличное Богу и приличное человеку. Ибо воплотившийся Бог Слово не совершает ни божеского как Бог, ни человеческого как человек, а (совершает) некоторое новое богомужное действие и все это действие являет животворным: хотя это и странно и страшно кажется для слуха тех, которые подозревают, что мы на погибель (себе и другим) допускаем это (богомужное действие) двух естеств, неслитно и ипостасно соединенных во Христе Боге нашем; но этого никогда не было и не будет. Итак мы говорим, что один и тот же и совершил, то есть, удивительным образом соделал наше спасение; Он же и страдал собственною плотию и истинно принял на Себя все спасительные страдания, что можно назвать и чудесами, тогда как страдала плоть, конечно не отделенная от божества, так как божеству и несвойственно было страдать; а дело Бога то, что Он, хотя и посредством своего человеческого естества, то есть, всего нашего состава, совершил его одним и единым божественным хотением, как будто бы в Нем и не было другого хотения, противоположного и препятствующего этому божественному и сильному Его хотению. Ибо невозможно, чтобы в одном и том же Христе Боге нашем находились одновременно два хотения, или взаимно противоположные, или совершенно одинаковые. А спасительное учение богоносных отцов ясно научает, что разумно одушевленная плоть Господа никогда не производила естественного своего движения отдельно и по своему стремлению, вопреки указанию соединенного с нею в ипостась Бога Слова, но производила, когда, чего и сколько желал сам Бог Слово, и сказать прямо: подобно тому, как наше тело управляется и украшается и приводится в порядок разумною и мыслящею душою, так и в Господе Христе весь человеческий состав Его, управляемый всегда и во всем божеством самого Слова, приводился в движение Богом, по учению Григория нисского, который в книгах против Евномия говорит так: «поелику Сын есть Бог, Он совершенно бесстрастен и нетленен, а если в евангелии приписывается Ему какое-либо страдание, то Он действовал так по человеческому естеству, конечно допускающему таковую немощь. Поистине божество совершает спасение при посредничестве тела, им воспринятого; страдание принадлежит плоти, а Богу действование»
