), сам же он, не вынося таких речей, а рассмотрев текст приветствия и внимательно проследив подписи, нашел по последним, что там присутствовали Василий гортинский и какой-то равеннский епископ, занимая место всего собора римской церкви, — так это не согласно с историями, в которых рассказывается об этом соборе следующее: «император Юстиниан повелел привести в Константинополь чрез протоспафария Захарию епископа римского Сергия, который отказался подписаться под сими правилами
[124]), а когда он не мог исполнить повеления, с безчестием выгнать из Рима». Несогласно это и с деяниями святого шестого собора вообще. Правда, после двух последних деяний, шестнадцатого и семнадцатого, помещается Василий в числе заступающих место собора 125-ти епископов, бывшего в Риме при Агафоне; но это не заслуживает справедливого уважения. Ибо, если бы он был местоблюстителем, то каким образом о нем не сделано никакого упоминания в послании, которое писал римский собор к императору Константину? Почему не упоминает об нем сам Константин в письме к преемнику Агафона Льву, когда перечисляет посланных оттуда и всех, исполнявших должность местоблюстительства? Да если и допустить, что Василий заступал место собора, бывшего в Риме в то время, все-таки, когда он подписывал правила, составленные в Трулле, не мог заступать место собора, которого никогда не было и отнюдь по настоящему делу не собиралось. Кто не удивится и тому, что говорит Вальсамон, будто вместе с Василием критским и неизвестным по имени епископом равеннским (которого следовало назвать по имени, если он присутствовал, а не опираться на пустые подписи без имен) присутствовали на трулльском, т. е. пято-шестом, соборе бывшие тогда легаты папы, епископ солунский, дарданский или сардинский, Ираклии фракийской, коринфский? Ибо, если для подписи достаточно намарать одни имена имеющих подписываться, то чего кто не дерзнет говорить и утверждать? Итак один только Василий критский оказывается сам присутствовавшим и подписавшимся, как сказано выше; для всех же прочих и для самого папы оставлено в подписи пустое место. Что же касается этих легатов или легатариев, имеющих, как говорит Вальсамон, специальную юрисдикцию, то ниоткуда не видно, что бы они председательствовали на соборе, или подписались прежде других, или усвояли себе полномочие, которое, мы видим в деяниях соборных, выказывали посылавшиеся по временам из Рима, которые приносили с собою нарочитые приказы или указы, относящиеся прямо к тому делу, по которому собирался собор, и определяющие поручение, данное к непременному исполнению. Последнее много разнится от того местоблюстительства, которое отправляли от имени римского архиерея солунский и прочие легаты в Греции, и которое касается всякого рода церковных дел в известных провинциях, а не какого-нибудь вопроса веры или составления правил. Так напр., император Константин Погонат в грамате к папе Льву, о которой мы упоминали выше, просил прислать в царствующий город апокрисиария, который бы представлял лицо папы во всех вообще текущих канонических и церковных делах по мере данной власти. Поэтому совершенно невероятно, чтобы Василий критский своею подписью заменял на пято-шестом соборе весь римский собор. А без этого нельзя причислять этого собора к вселенским, ни принимать правил его за правила вселенского собора, как показали это мудрые и древние мужи, хотя они и надписываются почтенным именем святого шестого собора. Под этим именем приводятся некоторые из сих правил у некоторых из римских архиереев и святым седьмым собором
