Кинолебедка стрекотала под навесом из куска фанеры. Экран, хоть и был закреплен со всей тщательностью, все-таки подрагивал от порывов вечернего бриза. Звук по-прежнему плавал. На песке перед экраном разместилось, наверное, все детское население Деревни. Человек тридцать. С тех пор, как я стал кинолебедчиком, таких аншлагов собирать не доводилось.
Синема! Волшебная сила. Каким-то чудом кинолебедка не пострадала во время крушения, и коробки с пленкой тоже. Вот я и подумал: раз мы подружились с детьми, почему бы не показать им кино? Как знать, может, и взрослые заинтересуются, поймут, что мы неопасны, наоборот, дружелюбны, цивилизованы, обладаем культурными ценностями и готовы делиться ими. Может, тогда, наконец, получится наладить с ними контакт. Дед мое предложение одобрил. Генератор на «Эклиптике» он давно уже починил, мы протянули на шестах провод от траулера на Пляж, устроили фанерный навес на случай неожиданного дождя, закрепили экран. Бережно перетащили на берег кинолебедку вместе со столом. Кинозал под открытым небом был готов. Ребятню, которая, как обычно, собралась на Пляже, наши приготовления заинтересовали. «Синема!» — объяснял я. — «Как стемнеет, будем смотреть!». Дети смекнули, что затевается что-то любопытное. Обычно они уходили в Деревню до темноты, но тут никто не ушел, наоборот, их стало больше. Подтянулись ребята постарше, по тринадцать-пятнадцать лет.
Кинозал мы специально устроили в стороне от Лагеря, поближе к невидимой черте, которая делила Пляж на наши и их «владения», чтобы дети чувствовали себя более комфортно. Ваня предложил провести электричество и в Лагерь, устроить там освещение, подключить электроплитку, но Дед сказал, что нечего тратить драгоценную солярку на всякие глупости. «Кино, значит, не глупости», — недовольно буркнул Ваня. «Кино — другое дело», — сказал Дед.
Когда все было готово, я замахал руками детям: «Идите сюда! Начинаем!»
Как всегда, самым смелым оказался Альваро, тот самый мальчик, который не убежал во время нашего первого знакомства. Он увлек за собой и приятелей. Человек десять уселись перед экраном, остальные предпочли остаться на удалении.
Я запустил кинолебедку. Экран вспыхнул голубоватым светом и ожил. Под шум прибоя, при свете первых вечерних звезд зазвучала музыка, и побежали первые кадры — у меня комок застрял в горле. Петербург, Москва, Ростовы, Болконские… все на месте — все так же танцуют, любят и воюют. И океан шумит, и звезды светят, и все это сливается в одно нерасторжимое целое, я часть этого целого. И все будет хорошо.
