Большая часть «Песни Белой Орхидеи» снималась на природе, точнее, на окраине деревни, расположенной рядом с Южноманьчжурской железной дорогой. Меры безопасности, которую обеспечивали солдаты Квантунской армии, были очень серьезными, поскольку в этом районе активно действовали бандиты. Несколько раз съемки прерывались артиллерийским огнем, и мы бежали сломя голову, чтобы укрыться в кирпичном сарае. Именно в эти моменты вынужденного безделья Хасэгава научил Ри искусству женского обольщения. Ри глядела во все глаза на то, как Хасэгава преображался, становясь записной японской красавицей. Он показывал ей, как нужно кокетливо глядеть уголками глаз и открывать лишь на секунду едва заметным наклоном головы то место, где шея переходит в затылок. В тусклом свете нашего жалкого убежища его мягкое круглое лицо становилось нежным и женственным — не описать словами. В благоговейном молчании мы наблюдали за его движениями — рук, глаз, шеи прекрасной куртизанки. Сексуальная привлекательность у иностранцев, наставлял он Ри, искренна и прямолинейна. Японские же манеры всегда уклончивы и вводят в заблуждение, они лишь намекают на чувственность, но никогда не выставляют ее напоказ. Ри снова и снова повторяла за учителем его женственные жесты, взгляды, мелкие шажки и косолапую походку; она была как спортсмен, оттачивающий удары для игры в гольф, и продолжала повторять все до тех пор, пока у нее не получалось как надо. Хасэгава же просто улыбался, как снисходительный родитель, и все повторял, что сначала нужно родиться японкой, а уж потом учиться его мастерству.
Вскоре после успеха «Если только…» капитан Амакасу решил открыть «Клуб почитателей Ри Коран». Он, капитан, будет президентом этого замечательного сообщества, членами которого станут промышленники, бюрократы и генералы Квантунской армии. Этот клуб на самом деле играл важную роль в трагической истории Маньчжоу-го, почему я и хочу слегка затронуть эту тему в моем повествовании.
Раз в месяц члены клуба встречались в одной из приватных обеденных комнат гостиницы «Ямато», чтобы обсудить государственные дела, прослушивая на граммофоне пластинки с песнями Ри Коран. Я все еще легко могу описать эту комнату. Тяжелые деревянные стулья вокруг круглого дубового стола с бронзовым канделябром. Входную дверь обрамляли оленьи рога, и это придавало помещению легкий немецкий колорит. Шелковые бежевые обои декорированы весенними орхидеями. Амакасу, как обычно, пил свой любимый виски «Белая лошадь». Я знал большинство собравшихся там людей. Да и кто их тогда не знал? Среди них было несколько наших высокопоставленных руководителей, включая полковника Ёсиоку, советника императора Пу И, а также Нобускэ Киси, министра промышленности. Киси выглядел неважно. Костюм на нем висел, точно знамя в безветренный день, а шея была такой тощей, что воротник рубахи был велик ему на несколько размеров. Зубы у него торчали вперед, а глаза были навыкате. Но это были глаза очень умного и хитрого человека, и в них всегда можно было заметить угрозу. Амакасу часто говорил, что Киси пойдет далеко и в один прекрасный день, возможно, даже станет премьер-министром. Когда Амакасу так говорил, Киси склабился своими влажными красными деснами, но никогда не пытался ему возразить.
