— Я благодарен вам, госпожа де Керморван, за труды. Вы наилучшим образом исполнили свой долг и произвели на свет достойного наследника.
— Никогда, — отчетливо произнесла Мари, не глядя на мужа, — никогда я не прощу вас за то, что из-за вас мне пришлось пережить такие мучения!
— Как вам будет угодно, моя госпожа, — ответил Гварвин, памятуя наставления Фаншон. Он решил подождать еще немного, чтобы дать Мари время оправиться после родов.
Госпожа де Керморван хворала всю зиму и оставалась совершенно равнодушной ко всему, что происходило вокруг нее. Впрочем, она весьма беспокоилась насчет здоровья ребенка и совершенно замучила служанку постоянными вопросами и наставлениями. Эта девушка, выбранная, не в последнюю очередь потому, что у нее имелось восемь младших братьев и сестер, и все живы-здоровехоньки, старалась во всем угодить госпоже, а по вечерам плакала на кухне от усталости.
Однажды там ее застал сир Гварвин. Увидев, как служанка его жены рыдает, забившись в самый дальний и темный угол, сир Гварвин немало встревожился и бросился к ней.
— Почему ты плачешь? Случилось какое-то несчастье?
Некоторое время она смотрела на него, пытаясь сквозь пелену слез понять, чего он добивается, а потом покачала головой.
— Нет, мой господин, госпожа и ребенок вполне здоровы.
— В таком случае, откуда эти слезы? — удивился Гварвин.
— Просто я устала… — призналась девушка.
— В первый раз вижу, чтобы от усталости так плакали! — рассердился Гварвин.
— Но я очень устала, — объяснила она. — Ваша супруга, мой господин, меня истерзала, а ведь я хорошо знаю, как ходить за детьми — недаром всех братьев и сестер я вырастила, одного за другим! Да вам это, наверное, известно.
— Моя жена — очень хорошая мать, — сказал Гварвин и поджал губы.
Но девушка, утомленная долгим днем, совершенно утратила всякое представление об осторожности и потому позволила себе покачать головой.
— Нет, мой господин, ваша жена — дурная мать, — заявила она. — Она не любит своего ребенка и трясется за его жизнь только по одной причине: если он, упасти нас от этого Боже, помрет, ей придется рожать нового…
Гварвин густо покраснел.
— Да ты — дерзкая тварь!.. — начал было он, но она перебила его:
— Мы оба с вами, мой господин, страдаем от мадам Мари, так зачем же вы браните меня? — И с этим она схватила его за руку и поцеловала от всей души. — Делайте что хотите, можете хоть выгнать меня из замка — я буду вам только благодарна за это!
Гварвин погладил ее по волосам, вздохнул и ничего больше не сказал. И так они просидели вместе часок, помалкивая и обнимаясь, точно два обиженных ребенка.
