Март подходил к концу. Затянувшиеся морозы слабели, но теперь небо было задернуто тучами, и периодически выпадал снег, который тут же таял, оставляя после себя грязное месиво. Настроение было под стать небу - тяжелое и хмурое. После всего случившегося я плохо спала, от чего поутру мучилась головной болью и слабостью во всем теле. В один из вечеров староста устроил собрание, на которое я так и не явилась, сославшись на головную боль. Ко мне лишь прибежал местный мальчишка, и передал послание. Я ничего не поняла из его запутанных и слегка шепелявых речей, но слова - серебрушки, сбор, на благо и защиту - уяснила и с трепетом отдала нужную сумму.
В ночь на субботу я проснулась от криков и лая собаки. Послышался долгий бабий визг, который спустя минуту резко оборвался. На секунду все утихло, чтобы затем разразиться еще большим ором, плачем и мужской руганью. Истошно заржала лошадь.
- Что за черт?!
Я вскочила с теплой печи, быстро натянув штаны и уличные сапоги. Абы как накинула полушубок, и попыталась повернуть ключ в замке. Он предательски выскальзывал из дрожащих пальцев и лишь на пятую попытку щелкнул, давая возможность выбежать на крыльцо. Где-то в самом начале деревни мелькали огни. Одно за другим зажигались окна в просыпающихся домах. Я захлопнула дверь и как можно скорее побежала в сторону криков.
Первым на кого упал взгляд, был Воряха, катающийся по снегу и оставляющий за собой кровавые следы. Он закрывал лицо руками, издавая нечеловеческие звуки. Вокруг него прыгала мать, ни на секунду не закрывающая рта, который проклинал всех и вся. Сам староста кучился в стороне с деревенскими мужиками. Телега, на которой, по всей видимости, они и приехали, была завалена на бок, а несчастная лошадь, безуспешно пыталась встать на ноги. Наконец, кто-то из мужиков сообразил снять дугу, выпустив кобылу на свободу. Умное животное мотнуло головой и направилось в сторону родного сарая. Там ее перехватил мальчишка, служивший прислугой у старосты. Чуть ближе к лесу алело пятно, с вкраплениями плоти и внутренностей. Снег в некоторых местах отсутствовал, словно его окропили огнем. Черные проплешины земли неприветливо дымились.
- Это что же опять делается, люди добры-ые?! - заголосил Кулай, выглянувший из-за спины жены.
- Молчи, дед! И без тебя тошно, - осадил его коренастый мужик, освободивший лошадь. Он плюнул себе под ноги и направился в сторону старосты.
Любопытные женщины боязливо выглядывали из окон, а особо смелые - из-за приоткрытой двери. К ним жались хныкающие, разбуженные криками дети.
