Веридор. Жестокий король - Ирина Литвинова

Кандор Х начал писать свой дневник в двадцать лет. Сначала он думал, что это будет история его любви с подругой детства, просто несколько воспоминаний, оставшихся не только в памяти, но и на бумаге. Однако сразу после первых записей его жизнь резко изменилась, а дневник превратился сперва в историю любви с другой девушкой, затем — в сборник воспоминаний обо всём: войнах, приключениях и первых годах правления. И наконец — в нечто вроде исповеди, где он, гордый великий король, изливал свою боль. Пожелтевшие и закручивающиеся на концах от времени страницы хранят события, когда правитель Веридора Кандор Х, прозванный в народе Жестоким, плакал от горя и бессилия.

Сначала он был уверен, что заберёт этот дневник с собой в могилу, однако участившиеся покушения красноречиво намекали, что у него может и не быть похорон. К пятидесяти годам Кандор Х надеялся, что однажды его старший сын, с которым, возможно, они так и не увидятся на этом свете после его изгнания, найдёт этот дневник, прочитает, поймёт его и простит.

Я с малых лет знал, что женюсь на Лилиан. Древнейший аристократический род, единственная наследница, в приданное практически половина южных земель, богатейших в королевстве, с соответствующим доходом. А ещё красавица и умница, ну, это уже мне подарок, а не государству. Нас обвенчали ещё в мои десять. Мы всё детство и отрочество провели вместе, бегали, резвились, смеялись. Кажется, мы уже в каком-то смысле любим друг друга.

Похоже, свадьба на время откладывается. Какой-то дряхлый старикашка, мнящий себя великим лекарем, заявил отцу, что у Лилиан проблемы с женским здоровьем. А ведь сначала хотели пожениться на её пятнадцатилетие. Ну ничего, время ещё есть. Поездит на лечебные воды, а этому трухлявому пню, если надо, отвесим золота, только бы умолк со своими высоконаучными гипотезами.

Лилиан уже минуло шестнадцать, мне — двадцать один, и игры наши стали отличаться от детских. Пора, давно пора родителям договориться о нашей свадьбе, а то так мы наследника заделаем до венчания. Видел бы посол от Отче, как я увлекаю её в тёмные углы, целую… Вот скандал бы был! И отца бы удар хватил от осознания, сколько соборов придётся настроить и сколько в довесок «пожертвовать на светлые деяния во славу Единого» Отче! Этот вымогатель и так с любого три шкуры сдерет, а уж за наши с невестой развлечения и не такой кусок отхватит! Лилиан позволяет мне многое: расстёгивать корсаж, ласкать и целовать грудь, но стоит потянуться к юбке, останавливает. Зато сама не стесняется ни в коей мере.