— Идем. Прогуляемся немного по столице.
— Жаль, что я не смогу с вами, — вздохнул Огульчанский. — Зина связала по рукам и ногам.
Они простились с Неладиным и Огульчанским, но полковник догнал их на лестнице.
— Я провожу вас. — Он взял Шорникова под руку и спросил: — Верно говорят, что Хлебников уходит?
— Не знаю. Но, по-моему, брехня!
— А вы заметили, какое у него настроение?
— Это нас не касается.
— Это не касается Морозова. А мы пока служим.
Из дверей пахнуло прохладой, полковник поежился и стал торопливо прощаться.
Шорников и Морозов дошли до Никитских ворот, потом повернули опять по бульвару к Арбату.
Шорников остановился, стал закуривать. Было такое состояние, будто под тобой не земля, а льдина и уже под ногами начинает потрескивать.
По всему, горизонту висела туча пыли, невдалеке, за перелесками, грохотали танковые колонны.
Запыленный, с большим кожаным портфелем, в котором сложены все дорожные пожитки, майор Шорников «голосовал» на перекрестке, надеясь, что окажется попутная машина.
Поднял он руку и перед газиком. Оттуда раздалось:
— В чем дело?
— Не подбросите ли меня до танкистов?
— Садитесь.
Шорников залез под тент, расположился на заднем сиденье рядом с каким-то полковником и только теперь заметил, что перед ним, спиной к нему, сидел широкоплечий человек с огромными золотыми звездами на погонах. Маршал Хлебников!
— Кто вы такой и откуда? — спрашивает он.
— Майор Шорников… Извините, товарищ маршал… Я думал…
— Ничего, ничего. Мы как раз доставим вас по назначению.
Когда Шорников сказал, что он из штаба, маршал заметил:
— Наверное, недавно там работаете?
— В первую командировку выехал.
— Это заметно.
Шорников сам понимал, что сделал не так, как надо. Могла быть и машина, и сопровождающий офицер. А он постеснялся…
Дорога полевая, с выбоинами, маршал молча раскачивается на сиденье рядом с водителем, занят какой-то своей думой.
«А о чем думают маршалы?»
Лес в тихое время, наверное, мечтает о ветре. Птицы — о дальних перелетах в небе. Дети — о ромашковых полянах. Крестьянин, засевающий поле, — об урожае. Маршалу, наверное, должны чудиться большие сражения. Как Бородино или Сталинградская битва.
А может быть, и у него совсем другая мечта — выиграть то сражение, после которого не довелось бы водить в кровопролитные схватки полки и дивизии?
Мало кто знает, что происходит за кулисами мира, а этот человек знает. И эта его осведомленность не дает ему покоя.
— Скажите, а вы не тот самый комбат Шорников, который написал книгу «На танках сквозь атомное облако»?
