Голова Афсала показалась над краем обрыва. Он подполз к рядам колючей проволоки, за ней, на открытом, выжженном солнцем пространстве группами и по одиночке расположились заключенные. Одни сидели, скрючившись, прикрыв головы руками от солнца или натянув на затылки полы рубашек. Другие лежали ничком, сцепив на затылках пальцы. Несколько человек медленно двигались вдоль проволочного ограждения. Один приблизился к Афсалу.
— Эй, друг! — шепотом позвал Афсал. — Остановись!..
Человек с заросшим щетиной лицом, с белыми, ничего не видящими глазами вздрогнул и огляделся.
— Не подходи! — предупредил Афсал. — Мелина Демана знаешь? Он здесь?
— Здесь…
— Позови!
Несколько солдат-охранников сгрудились под теныо одинокого дерева и оттуда наблюдали за заключенными. Им, конечно, полагалось патрулировать вдоль проволоки, но там нестерпимо палило солнце, и они предпочитали тень.
Человек двинулся дальше вдоль проволоки, но чуть быстрее, чем прежде. Он приблизился к одному из заключенных, скорчившемуся на земле, опустился рядом. Мелин Деман выслушал сообщение, но поднялся не сразу: внимательно осмотрелся и только после этого побрел к колючей ограде.
— Сынок, — сказал он, — я знал: ты придешь… Как дома?
— Взяли Анвара, — сообщил Афсал. — Здесь женщины есть?
— Нет. Утром привезли вторую партию, тоже не было.
— Они брали и женщин. Где же все остальные?
— Думаю, они всех притащат сюда, — сказал отец. — Везут на барже. Ищите ее в порту. Черная старая баржа без названия… Они не дают воды, от жажды можно помешаться.
Афсал просунул руку под проволоку, прикоснулся к руке отца:
— Потерпи!.. — сказал он. — Завтра придем за вами. Не позже.
— Дай мне твой нож, — попросил отец. Афсал отстегнул от пояса длинный нож, которым пользуются при подводной охоте на случай встречи с большой рыбой. Мелин спрятал его за пазуху.
— Передай Мада Сумару, что оружия у нас нет… В охране двадцать человек… Лучше брать сначала баржу. Начинайте с баржи! Они загоняют всех в трюм, а в палубной охране оставляют всего человек пять. Команда им помогать не будет. На палубе действуйте ножами, без шума… Запоминаешь?
— Да, отец.
— Снимете охранников, переоденетесь в солдатскую форму, кому хватит. На барже придете сюда. А там действуйте, как скажет Мада Сумар, он хитрый… Погоди, не уходи… Ты… прости меня…
— Ты что, отец?
— Ты был маленький и больной, ножки не ходили. Не мог постоять за себя… А кто еще вылечит? Монахи! А они ноги тебе вылечили, а душу за два года — искалечили. Изломали тебя, забрали волю, гордость… Я плакал о тебе ночами… Прости…
