Достойно добычей опять обменяемся.
Завтра не забудьте знаменитую поговорку:
“Из трех раз третий — всех важней для нас!”
А пока повеселимся, поскольку понятно,
Что грустить человеку всегда доступно,
А вот веселиться — не всегда возможно».
Согласился остаться славный Гавейн,
И каждый, взяв факел, отправился к себе
спать.
Ночь рыцарь крепко проспал,
А хозяин... Но не дано нам знать,
Что ж такое он замышлял,
Приказав охотникам рано встать.
68 После заутрени, позавтракав быстро,
Барон приказал оседлать коней.
Погода была — прекрасней не бывает;
Егеря и охотники собрались у ворот
И ждали хозяина, любуясь рассветом:
Прекрасный иней посеребрил травы,
Холодное алое солнце встало,
Блистая сквозь легкие, летящие облака.
На опушке охотники отпустили собак,
А скалистые склоны разносили, усиливая,
Звонкое эхо загудевших рогов.
Тут несколько собак учуяли лИса[81]
И стали носиться из стороны в сторону:
Старый гончак высунул язык,
Понял он, где петляет плут.
Тут всех собак егеря созвали,
И те поспешили всей сворой по следу.
А хитрый зверь перед ними несся,
И скоро собаки его увидали;
Они, тяжело дыша, рванулись,
Помчались, показывая всем своим видом
И громким лаем, что лис уже близко.
А он ускользал и следы запутывал,
Вдоль изгородей бежал от погони,
В кустах исчезал... Кочки, канавы
Перепрыгивал плут; подлез под плетень,
Скользнул вдоль опушки по краю болота,
Уверенный, что удалые увертки
Его от собак спасут непременно.
И тут-то выскочил он на охотников,
Нарочно оставленных ждать его в густых
кустах.
Три борзых на него напали,
Но лис как прыгнет — и ах!
Только его и видали:
Назад погнал его страх.
69 Вся свора рванулась, звонко лая,
И столько проклятий кругом раздалось —
Словно скалы с грохотом повалились.
Наконец затравили его, окружили,
Охотники обзывали его отродьем
Самого сатаны и вором злобным,
На хвосте у него собаки сидели,
И чуть показывался он из чащи —
На него нападали по несколько сразу,
Вот и вертелся он между стволами.
Хитер был Рейнар[82]: по холмам, по полянам
Водил он охотников аж до обеда,
А в это самое время Гавейн
Спал себе крепко за плотным пологом.
Утро было славное, солнечное, светлое
(И прохладное, что для здоровья полезно).
А влюбленная дама рано проснулась,
Не дала себе долго поспать, — вспомнив,
Что важное дело ее ожидает,
Вскочила ранехонько она на рассвете,
Разрядилась в яркое веселое платье,
Длинное, до полу, достойно расшитое
И драгоценным мехом отороченное.
А на голове — никакого убора,
Кроме красных камней[83], которые кистями
