– Вы член Союза журналистов? – спрашивал отец жениха.
– Член? – рассеянно переспрашивал Гасанов. – Простите, не расслышал.
– Союз журналистов, – громко, как глухому, повторял новоиспеченный родственник.
– А, да, да. Журналист.
– Давно работаете?
– Давно.
Разговор с Гасановым явно не клеился, и тогда на помощь приходила жена.
– Когда он приступал к своей журналистской деятельности, – издалека начинала она его творческую биографию, как будто Гасанов уже умер. – В городе было всего несколько газет. Он работал в самой уважаемой газете, и все его знали. У него большой стаж и опыт, но разве в наши дни это кому-то нужно? Сейчас бойкие мальчишки и девчонки работают во всех этих газетках, которых и названия не упомнишь…
Гасанов молча махал рукой – прекрати, но новые родственники с интересом стали разглядывать его, как останки доисторического ископаемого.
– А что, разве не так? – заводилась жена от его останавливающего жеста.
– Вот сейчас звания раздают направо-налево. Сопляки, что ему в дети годятся, получают «заслуженных», «народных», а о нем кто бы вспомнил…
И в глазах гостей Гасанов замечал остывающий интерес к своей персоне.
– Не напомнишь – никто не вспомнит, – вдруг жестко произнес жених. – Все надо вырывать, забирать насильно, просить нельзя…
И Гасанов подумал, что судьба его дочери в надежных руках, этот своего не упустит.
Наконец, ему надоели участившиеся присутственные дни, и он, сославшись на перегруженность на работе, перестал бывать дома к «часу гостей», отказавшись забавлять их пустыми разговорами. Работы и в самом деле было немало, и Гасанов еле поспевал готовить материалы и бегать по заданиям. Несмотря на многократные просьбы Айтен не изводить себя, а принять ее помощь, он не соглашался, как человек, привыкший жить только плодами своих трудов. Он не мог и не хотел принять помощь от женщины, и никакие уговоры тут не помогали. Айтен прибегала к последнему средству, хоть и делала это против воли, рискуя обидеть его – ей было больно смотреть, как Гасанова заездили, измордовали на копеечной его работе.
– Почему же, в таком случае, ты взял у меня десять тысяч? Разве это не те же деньги, что я тебе предлагаю?
– Это совсем другое, – убежденно отвечал Гасанов. – Это плата за труд, за конкретный труд и риск с моей стороны. А что я сейчас делаю для тебя? Ничего, чтобы стоило таких больших денег.
– Что же теперь, – говорила она. – Тебя обязательно надо огреть по голове, чтобы ты принял мою помощь?
