Настя вместо ответа только грустно улыбнулась и подняла корзину. Старушки шли на ощупь, не видя ничего перед собой. Шли, ища место для ночлега.
Дождь тем временем только усилился, и они, так и не найдя ничего подходящего, остались ночевать, сидя на сосновом стволе, который давно по-лусгнил и был весь покрыт мхом. Тот мох пропитался дождевой водой, хотя и в солнечные дни не всегда высыхал. Сидеть на нем было сыро и холодно.
Бабушки сидели рядом и жевали беззубыми ртами ягоду-кислинку. Смотрели перед собой в темноту…
Настя вдруг улыбнулась.
– Мы, Маша, сидим рядком. Давай, что ли, поговорим ладком.
– Давай. Мне и не в такие передряги приходилось попадать. – Маруся бросила в рот несколько ягод.
– Помнишь, подруга, как в войну жили? Как целыми днями есть хотелось? Как любую съедобную травку рвали и жевали? Ничего, тогда выжили. И сейчас не пропадем.
– Помню, конечно, – ответила Настя. – Хорошо помню. Но мы в те времена детишками были. Кровь горячая била ключом во всех наших жилках. А сейчас костями старыми и не согреться. И кровь не та. Пыхнет раз в году, и все.
– Зато душа у нас молодая. Не у каждой современной грудастой девки есть такая душа. Не грусти. Ночь обязательно закончится, и день обязательно начнется. Может, на наше счастье и даже солнечный.
* * *
Сентябрьское утро выдалось дождливым и серым. Ко всему прочему поднялся холодный, пронизывающий ветер, который раскачивал макушки невысоких сосен, отчего с них падали сухие, давно раскрывшиеся шишки. Время от времени от резких порывов ветра дрожал багульник, а по водяным окнам между болотными кочками шла рябь. Вот такой погодой утро встретило бабушек, которые всю ночь так и просидели на сосновом стволе. Они промокли и промерзли, но все же заснули. И сейчас, склонив друг другу на плечи головы, они спали. То, что старушки живы, можно было понять по их дыханию, которое еле заметным парком вырывалось изо ртов.
Большой черный ворон закружился над людьми. Громко несколько раз каркнул…
– Кру!… Кру!… – разнеслось над болотом.
Первой глаза открыла Маруся. Она сидела, не двигалась и смотрела перед собой. Шевелиться не было сил. Ее тело ныло каждой мышцей, каждой косточкой. Очень хотелось есть. Мокрая одежда противно прилипала к коже и не согревала старушку в это холодное утро.
Зашевелилась Настя. Она оторвала голову от плеча подруги. Выпрямилась.
– Уже утро, – прошептала. – Маруся не ответила. Настя нагнулась и зачерпнула из лужи воды. Умыла лицо. Сняв с головы платок, утерлась им. Поправила волосы.
