Кошка брала котенка за холку и затаскивала на несколько ступенек вверх. Потом спускалась к подножью лестницы и начинала объяснять чаду, что и как ему следует делать, чтобы спуститься вниз. Объясняла старательно, разными интонациями и поначалу очень терпеливо. Котенок, естественно, боялся спускаться сам, потому что его рост был равен высоте ступеньки, и жалобно пищал, не особенно слушая наставления мамаши. Какое-то время диалог продолжался мирно, но постепенно интонации наставницы менялись. Появлялись довольно резкие, а порой и сердитые нотки. Наконец терпение изменяло Мурзилке, и она буквально в один прыжок оказывалась рядом с неразумным дитятей. Далее следовал шлепок со стороны хвоста, и малыш кубарем скатывался со ступенек вниз. Его писк переходил в плач, причем даже мордашка становилась мокрой от слез. Мурзилка сбегала следом за ним, облизывала заплаканную мордочку и успокаивала его, как я понимаю, всеми ласковыми словами, какие только знала. Едва малыш затихал и прижимался к ней в наивной надежде, что мучения закончились, как упорная мамаша снова хватала его за загривок и снова тащила наверх.
Так продолжалось до тех пор, пока до котенка не доходило, что никуда ему от науки не уйти. Все так же громко пища, он, наконец, начинал пристраиваться на ступеньке поудобней, чтобы не очень больно упасть на следующую. Как только кошка замечала его попытку одолеть ступеньку самостоятельно, она вся напрягалась и в тот момент, когда малыш начинал сползать вниз, мгновенно оказывалась рядом, подставляя ему плечо. Получалось, что котенок съезжал сверху вниз по Мурзилке. Постепенно неуверенность и страх в нем исчезали. Закрепив успех пару тройку раз, довольная своими педагогическими успехами мамаша заканчивала урок и позволяла малышу перейти к играм, с удовольствием составляя ему компанию.
Такие уроки продолжались несколько дней, к исходу которых котенок уже совершенно уверенно без всякого страха мог бегать по лестнице в любом направлении.
4
Когда у нас появились волнистые попугайчики, клетка стояла у меня в комнате. По вечерам я выдворяла Мурзилку за дверь и выпускала пернатых полетать. Кошке это очень не нравилось. Она привыкла к тому, что в любое время могла прийти ко мне, залезть на кровать или на письменный стол, поиграть чем-нибудь или просто посидеть рядом. А тут ее свободу ограничили. Мириться с этим она не хотела и каждый вечер пыталась во что бы то ни стало остаться в комнате. Она пряталась под кровать, забиралась под стол, но… Я все равно ее выпроваживала и впускала лишь после того, как птицы снова оказывались в клетке. Можете себе представить, до какой степени она невзлюбила попугайчиков. Надо сказать, со временем она стала удачливой охотницей и не могла понять, почему именно этих птичек так берегут от нее! Ну и, конечно же, ревновала.
