В третьем о чем-то рассуждали Синельников и Плюснин.
Овчинников спустился в помещение вахты. Перегородка с застекленным смотровым окном отделяла охрану в дежурке от прохода со двора на улицу, закрытого обитой металлом дверью. Дверь запирал засов, задвигавшийся из дежурки.
— Смена идет, — предупредил вахтер Овчинникова.
Овчинников наблюдал, как покидали тюрьму сменившиеся надзиратели: внимательный взгляд дежурного в оконце, гром отодвинутого засова; выходящий, толкнув дверь, оказывается снаружи; пружина возвращает дверь на место, гремит задвинутый из дежурки засов. Затем появляется следующий надзиратель и все повторяется.
Овчинников вышел во двор. Его взгляд остановился на могучих воротах, схваченных железными скобами, на высоченных каменных стенах, на вышках с часовыми.
— Товарищ командир. — За спиной Овчинникова стоял озабоченный Распутин. — Я насчет могилы товарища Ямщикова… Воевали вместе… Памятник бы установить…
— А я при чем? — изумился Овчинников. — Я в глаза твоего Ямщикова не видел.
— Так вы ж заместо его присланы! — в отчаянии воскликнул Распутин. — Важин — «не положено», Камчатов — «не положено». К кому же теперь?
— Не до памятников. Другие заботы. Извини. Овчинников направился в помещение канцелярии.
Здесь из угла в угол расхаживал хмурый Камчатов.
— Не раздевать же каждого из-за шрама этого, — виновато говорил ему Важин. — В бане не все помылись, каждая камера отдельно, очередь…
— Очередь! — огрызнулся Камчатов. — Сутками мой!
— Может быть, Овчинников давно в Харбине папиросами торгует, — вступился за Бажина Овчинников.
— Защитничек! — взвился Камчатов. — Нет, чтоб помочь!
— Как я помогу?
— Как, как… — передразнил Камчатов. — Сам в бане спины три!
В комнате надолго повисло тяжелое молчание.
— Ладно, не серчай… — тихо сказал Камчатов и виновато тронул Овчинникова за рукав. — Третью ночь не сплю, сорвался…
— Ты вот что, Алексей: выдели в ночь на пятницу десяток человек с двумя пулеметами для охраны железнодорожного моста под Шмаковкой.
— А чего его охранять? — удивился Важин. — В кои веки товарный с дровами проползет…
— Эшелон из Читы на фронт проследует, — озабоченно объяснил Камчатов. — Под Владивосток. Для последнего удара.
— Нельзя полвзвода с тюрьмы снимать, — хмуро сказал Овчинников.
— Придется, — Камчатов развел руками. — Случай-то экстренный. Застраховаться надо. Не дай бог, Мещеряков про эшелон проведает.
— Ясно, — недовольно кивнул Овчинников.
— Да ты, Леха, не переживай: на одну ночь можно, — успокоил его Камчатов. — Ну, бывайте.
