— Не даст он… — засомневался Пашка.
— Эскадронный где? — спросил проезжавший мимо казак.
— Сами с утра ищем.
— Послушай, ребята, тишина-то какая.
— А что тут шуметь… Рубка, она шума не любит…
Ворошилов вновь взглянул на часы. Было без пяти шесть утра. Земля еще не очистилась от тумана, но на небе редкие облака уже были подсвечены солнцем.
— Пора, — сказал Буденный, опуская бинокль. — Пора. Самос время атаковать.
Оли стояли на пригорке, и лошади их неторопливо переступали.
Застывшие шеренги армии скрывались в редеющей пелене тумана. Прозвучала команда. Трубачи сыграли сигнал атаки и поспешно отступили за фланги.
Маслак, вдев ногу в стремена, садился на лошадь. Злой рыжий жеребец с куцым хвостом, прижав уши, кружился па месте и мочал головой.
— Держи крепче! — сердито сказал Масля к ординарцу, перенося через круп толстую ногу, грузно опустился в седло и разобрал поводья. — Вот гадкая капитель. Нету спокоя от энтой контры ни днем пи ночью. Тимошка, выкидай флаг!
— Щоб душа с него вон и кишки набок, — закричали из строя.
— Ур-р-а-а!.. — вновь грянули бойцы.
— Шашки к бою!.. — пропел Буденный.
Скрежещущий шелест прошел над рядами. Блеснули клинки.
Тысячи глаз устремились туда, где, утопая в тумане, их ждал невидимый враг.
Армия пошла в бой…
И внезапно наступила глубокая тишина. Только слышался тяжелый конский топот. Огромная конная масса, развертываясь к атаке, широким потоком заливала степь.
— Прижалась наша гайка, — прошептал Маслак и поднял копя па дыбы. — Повод!
И тут же голос казака Тихомолова произнес:
— Не переводи ты с места на рыся, Тарас Григорьевич, до его три версты бежать. Как будешь рубать, когда копей заморишь?.. Поспеешь к богородице груши околачивать…
— Рысью! — скомандовал Маслак.
Все вокруг ожило и зашевелилось. С частым топотом бригада стала спускаться рысью по балке. Перешли ручей, поднялись, и перед ними открылось холмистое поле, еще закрытое туманом.
Молодой казак потянул из-за плеча винтовку.
— Ты это брось, — сказал ему Пашка. — Шашку бери.
— Страшно… — с опаской сказал казак.
— А мне, думаешь, не страшно? Ты как будешь рубить…
— Вот так, — махнул казак шашкой. — Наискося!
— Годится! — одобрил Пашке. — Главное, распались. А если не срубить, то он тебя срубит! Понял, миляга? Руби его до седла, а дальше он сам развалится.
— Понял, — ответил казак.
— Покурить бы, братва, — тихо сказали в рядах.
— Отставить, — строго сказал «гусар», — теперь смотрите, во всех отношениях.
Пехота, выставив штыки, шла вперед. Ездовые тачанок шевелили вожжами.
