— Ведь на нем вчера пахали. Как на нем в атаку идти? — растерянно спросил очкарик.
— А на тебе что ране делали? У нас всех разная предназначения. — мудро ответил взводный. — К войне никто не назначен. Однако шашку на плуг менять рано. Потому идем и не жалимся…
Подошел казак с льняными волосами, молча оттолкнул очкарика от коня.
— Спусти дыхло, — зло сказал он коню и ударил его коленом в живот.
— Пойдем, что ль? — спросил Тимошка, вынимая древко из стремян и разматывая знамя, на котором была нарисована звезда и написано про Третий Интернационал.
— Там видать будет, — сказал Маслак и закричал: — Сидай на коников! Скликай людей, эскадронные!
Трубачи сыграли тревогу.
Эскадроны построились.
На холмистой равнине, в редеющем тумане, была видна шевелящаяся бурая масса войск. Над ней, поблескивая, трепетали значки и штандарты.
Связные с приказами наметом сновали перед строем.
Все ждали атаки.
— Командарм, — сказал Ворошилов, расчесывая маузером гриву своей лошади, — скажи войскам напутственное слово. Вот они стоят и ждут…
Буденный вздрогнул и, поднявшись на стременах, оглядел ряды. Сияющий жеребец его, высоко вскидывая ногу, бил в землю копытом.
— Товарищи бойцы и командиры! — громко и отчетливо крикнул Буденный. — Рабоче-крестьянское правительство — первое в мире — приказывает вам атаковать неприятеля и произвести победу!
— Ур-р-а-а!.. — грянули бойцы.
— О чем он? — переспрашивали в дальних рядах.
— К победе зовет!
— Да тише вы! Дайте послухать, что человек говорит.
— Может, кого и срубят в этом бою, — голос командарма зазвучал глухо. — Я того ие скрываю. Но другого пути у нас нет! Веселей надо, ребята! Победить или умереть! Это я вам говорю, Семен Буденный. А Республика вас не забудет!
— Даешь атаку! — закричал очкарик и, выкатив глаза, рассек саблей воздух.
— Ты что? — испугался за него Тимошка.
— Били мы их под Царицыным, били под Ольховкой и Дубовкой, в Дону купали. Надо их еще раз скупать, да так, чтоб два раза окунуть и один раз вынуть!
Конек вскинул голову и спустил воздух. Парень затянул подпруги.
— Ты вот что, — обернулся он к очкарику. — Мне ребята поручили беречь тебя, как Буденного. Срубят, кто письма писать будет? Письма для нас — дело первейшее. Так что езжай рядом и никуды не суйся. Ты гуся-то и того с четвертого разу порешил, куда тебе…
— Ребята, — расталкивая шеренгу и въезжая на свое место, спросил Тихомолов, — у кого закурить есть, ребята?
— У доктора спроси, — посоветовал боец в кубанке, — у него полный кисет.
