Все тихо пели. И только Матвей шагнул в темноту.
Бахтуров сидел за столом и писал. Сюда тоже долетела песня. Потом он встал и растолкал спящего на кровати начдива Морозова.
Тот поднялся и сел, тяжело озираясь.
— Вот, слушай, — сказал Бахтуров, он стоял посреди комнаты — красивый, богатырского сложения, без сна в горящих глазах. — Вот, слушай!
Из-за лесов, из-за суровых темных гор
Наша конница несется на простор.
На просторе хочет силушку собрать,
Чтоб последнюю буржуям битву дать…
— Ну, как?
— Годится, — пробормотал Морозов и повалился на кровать.
У линейки стояли двое. Это были Добров и Варя.
— Милок, — сказал Доброву подошедший Матвей. — Поди-ка со мной, милок. Дело есть.
— Ты что, Матвей? — тревожно спросила Варя.
— Ничё, Варюш, — ответил Матвей, — послушай песню, мы счас.
Они отошли. Матвей придвинулся к Доброву и тихо сказал:
— Ты, парень, сестренку не обидь, а то живо причешем, лучше не надо.
— Так я ж ее не обидел.
— А я и не говорю, — шептал горячо Матвей. — Просто памятую тебе, чтоб не забыл. А забудешь, еще раз напомню. Второй раз забудешь, второй раз напомню.
Он отошел и исчез в темноте.
Очкарик лежал на сене. Рядом с ним ворочался и вздыхал Тимошка, казак с льняными волосами.
— Длинные эти ночи перед боем. А поговорить охота… — Он закурил.
— Спи… — сказал очкарик. — Завтра бой.
— Бой, он каждый день, — сказал наказ, — а вот приходит охота поговорить с хорошим человеком, а где его возьмешь, хорошего человека-то?
Очкарик не ответил — он спал.
Казак тяжко вздохнул и стал слушать песню.
…Не спали бойцы у костров…
Не спали раненые в лазарете…
Не спали пленные в тюрьме, ожидая своей участи… Никто не спал: кто просто слушал песню, а кто и подпевал тихо…
— Звезда полей, звезда полей над отчим домом и матери моей печальная рука…
Не спала и Надя, жена командарма, она лежала без сна, с широко открытыми глазами, рядом с нетронутой подушкой мужа и тоже слушала песню.
…Егоров очнулся ото сна, открыл глаза. Он поднял голову и на светлеющем квадрате окна увидел темный силуэт человека с неизменной трубкой.
Сталин смотрел в окно и видел темный город и множество огней от затухающих уже костров. Дивизии, полки, эскадроны — вся громадная армия, скрытая темнотой, набиралась сил в ожидании завтрашней битвы. И среди этих огней где-то горел костер, возле которого сидел командарм, и над темным городом летела его песня. Казалось, что пела вся армия.
Короткая летняя ночь кончилась, брезжил рассвет.
У ворот тюрьмы стояла тачанка. Филька-казачок сидел на вожжах, а Матвей дремал на задке.
