— Пожалуй, не получится… Пожалуй, не увидишь, — задумчиво ответил начальник особого отдела, и красноармейцы повели фабриканта со двора.
Грищук все еще топтался рядом.
— Послухай, — спросил он вновь склонившегося к прицелу Доброва. — Ты часом не видел… Семка Грищук, хромой он и без двух ребер… Сынок он мне.
— Нет, — ответил Добров. — Не видел и не слышал.
Из пыльного проема дверей бойцы выносили кипы обмундирования царской армии. Галифе, френчи, гимнастерки, шинели. Их тут же примеряли.
— Вот чертов боров. — ворчал Сурков, прыгая на одной ноге и натягивая галифе, — какую обмундировку хотел сгноить!
Широко шагая, командарм шел через анфиладу комнат разоренной усадьбы. Следом за ним, едва поспевая, шли командир взвода квартирьеров и начальник штаба Зотов.
— Эта для гостей… Эта тоже…
В комнате, приспособленной под канцелярию штаба, при появлении начальства вытянулся взводный разведки.
— Как дела, Новиков? — спросил командарм.
— Какие дела… — недовольно махнул рукой тот и указал на стол.
На столе, заваленном бумагами, положив под голову седло и отвернувшись к стене, лежал человек в сапогах со шпорами и при шапке.
— Кто это? — спросил командарм.
— Комполка Гончаров, — ответил Новиков.
— Ты что же это, Кондрат Степаныч, людям работать мешаешь? Ты ж ранен, так и лежи в лазарете.
— В лазарет мне ни к чему, — не повернув головы, пробурчал Гончаров. — Я помирать не собираюсь. Я твой приказ соблюдаю.
— Какой приказ?
— А вот, — поднялся Гончаров, — послухай, коль сам писал: «Комполка Гончарова Кондрата в связи с ранением полагать больным при штабе». Вот я и полагаюсь! — И опять завалился на стол. — Скрипи пером, Филипп, — сказал он Новикову. — Ты мне не мешаешь.
— В пехоту, что ли, тебя списать? — раздумчиво произнес командарм.
— Зачем в пехоту? — Гончарова как ветром сдуло со стола. — Мы и так с понятием. — Он схватил седло. — Разрешите завтра в бой. Мне эта рана — комариный укус.
— Сказано, лечись… — строго сказал командарм.
— Есть, — вытянулся Гончаров, отдал честь и вышел…
… В парадном зале с зашторенными окнами они увидели человека, одиноко сидевшего в кресле. При их появлении человек поднялся.
Это был тот самый старый генерал, желавший увидеть Буденного. В сумерках зала он внимательно вглядывался в лицо командарма — и вдруг:
— Полк, смир-р-на! Старший унтер-офицер Буденный, на середину полка галопом марш!
— Ваше превосходительство! — изумленно проговорил вытянувшийся от растерянности командарм. — Бригадный генерал Копачев, Денис Васильевич…
