Другая жена Владимира Петровича — под номером три и с мягким именем «Саша» — похожа на рыбу. Юркую плотву — прохладную гибкую живность. К ней я бы в гости на кофе не пошел — хоть сколько меня Инна уговаривай.
Саша любит нацеплять маску страдания: углы губ опущены, глаза собраны в булавочки. Эту деланную муку я называю «кисломолочной», но раздражает меня не столько маска (сама по себе забавная), сколько необходимость участвовать в дурацком спектакле.
— Я — мать-одиночка с двумя детьми, — любит повторять она, смотрит требовательно.
Не врет, в общем-то. Саша Владимиру Петровичу — гражданская жена. Но кредитка его в полном ее распоряжении, живет она в его доме (обставленном Марией), работает в его же компании, возможно, в паре кабинетов от того стола, на котором они, по слухам, зачали свою старшую девочку.
У них две девочки, хорошенькие, как куклы, жаль только неулыбчивы в мать.
Теперь Саша звонит родственникам своего гражданского мужа и рассказывает, что он страшный эгоист и самодур, что надоел, она устала.
Инне ее не жаль. Ей вообще не жаль жен брата — она называет их «злодейками». Всех скопом.
— Его же легко осчастливить, — говорит она, удивляясь, что кто-то не может понять вещей столь очевидных.
— И как же?
— Полное брюхо, пустые яйца.
Кстати, готовить Саша не умеет, воображать в постели это холодное тело мне не очень приятно — не понимаю зачем брат Инны стал с ней жить. Может быть, она с глазу на глаз другая — живая, теплая, счастливая…
— Он хоть бы стерилизовался что-ли. С такой плодовитостью да в его-то годы, — сокрушалась как-то Инна.
И тут она права настолько же, насколько и не права. Брат ее, в общем-то, выглядит на все свои «без пяти минут шестьдесят», но это ухоженные «без пяти минут», тренированные, излучающие силу — теоретически можно понять тех женщин, которые спешат завести детей от молодцеватого патриарха.
По неуточненным данным, у него шестеро. Три дочери, три сына. Третьего сына он не видел — некая женщина хотела ребенка, Владимир Петрович был не против¸ а потом та исчезла, некоторое время спустя открыткой поздравив его с мальчиком.
— В мыльной опере новая серия, — объявила на днях Инна. — Вовка новую бабу обрюхатил.
— На работе?
— А где ж еще?
— Она, конечно, худенькая, маленькая, темные волосы, красивая задница, что немаловажно, — разыгравшись вслед за Инной, стал перечислять я.
— Только не говори, что это ты ее подослал, — она засмеялась.
— Само собой, у меня ж других дел нет, — рассмеялся и я.
